Рекомендации для урегулирования эмоциональных проблем учащихся

Не торопитесь с выводами. В стремлении помочь своим ученикам начинающему учителю не следует делать поспешных выводов относительно эмоциональной неадаптивности своих подопечных. Нарушающий дисциплину школьник, возможно, просто страдает избытком юношеской энергии. Ученик, склонный привлекать к себе внимание, может тем самым просто проявлять здоровое стремление к признанию со стороны других. Многие ученики, вовремя не справившиеся с заданием, в качестве оправдания готовы привести учителю массу причин. Некоторые из них могут быть уважительными, другие - выдуманными. В любом случае начинающему учителю не следует торопиться с выводами. Будет куда лучше, если учитель станет наблюдать за дальнейшими поступками и реакциями своих подопечных. И лишь в том случае, когда реакции определенного типа приобретают хронический характер, педагог может сделать осторожный вывод о том, что у его подопечного сложности в эмоциональной сфере и, следовательно, ему требуется особое внимание.

Замечайте крайности в поведении. Начинающий учитель призван чутко реагировать на любое отклонение от нормы в поведении учащихся. Крайность - когда школьник робок, склонен к уединению, замкнут, не общается с одноклассниками. Другая крайность - шумно проявляющий себя ученик, агрессивный, досаждающий учителю и одноклассникам. Весьма возможно, что у учащихся обоих типов "экстремального" поведения имеются отклонения в эмоциональной сфере и поэтому они требуют к себе пристального внимания.

Стремитесь к откровенной беседе. Если начинающий учитель приметил ученика с явными нарушениями в эмоциональной сфере, ему следует побеседовать со школьником. Ни при каких обстоятельствах недопустимо допрашивать школьника по сугубо личному вопросу перед всем классом. Это может привести его в замешательство, обидеть до глубины души. В этом случае ученик наверняка добровольно не сообщит педагогу информацию доверительного свойства. Когда же беседа проводится с. глазу на глаз, ученик проникается доверием к педагогу. Он убеждается в том, что учителю небезразличны его трудности, да и сама его жизнь. В этом случае школьник больше расположен к откровенности. Многие проблемы учащихся не столь серьезны, и учитель вполне в состоянии им помочь. Возможно, кто-либо из близких в семье школьника заболел, или он поссорился с предметом своих воздыханий, или его волнует плохая оценка. Доверительная беседа со школьником многое прояснит. Вполне возможно, что для разрешения проблемы необходимо лишь доброе участие и конструктивный совет. К тому же беседа с глазу на глаз способна снять известное нервное напряжение. Для любого человека облегчить душу- значит воспользоваться своего рода предохранительным клапаном, избавляющим от тягостных эмоциональных переживаний. И школьники не составляют здесь исключения.

Дополнительные источники информации. Иногда для выявления возникшей перед учеником проблемы недостаточно одного разговора по душам. В этом случае дополнительную информацию можно получить от других учителей, которые работают с классом, где учится школьник, или вступали с ним в различные контакты. Школьный психолог также может дать полезные сведения, связанные с затруднениями ученика. Учитель вправе обратиться за помощью и к его родителям, если этого требует ситуация. Но для просмотра личного дела ученика необходимо заручиться разрешением родителей. Сопоставив результаты индивидуальной беседы с информацией, полученной от других педагогов, школьного психолога и родителей, начинающий учитель, несомненно, будет располагать гораздо большими возможностями для оказания помощи своему подопечному.

Будьте объективны. Непозволительно, столкнувшись с той или иной проблемой ученика, руководствоваться эмоциями. Только объективный подход дает возможность увидеть проблему в ее истинном свете. В противном случае учитель едва ли сумеет оказать помощь ученику, поскольку его чувства будут преобладать над разумом.

Выявите и устраните причину возникшей проблемы. Любое затруднение в эмоциональной сфере имеет свою причину, которую следует выявить, чтобы помочь личности. Нужно убедить ученика в необходимости подойти к своим затруднениям рационально и преодолеть их. Симптомы эмоциональных нарушений не всегда бывают ярко выраженными, что часто затрудняет разрешение проблемы - ведь причина как была, так и осталась. Учитель может во время урока решительно пресечь выходки агрессивно настроенного ученика. Но остается опасность проявления вспышки агрессивности на уроках других педагогов либо вне класса. Чтобы оказать помощь такому учащемуся, следует выявить и устранить причину его агрессивного поведения.

Более сложные случаи. Проблемы эмоционального порядка могут иметь глубоко скрытые причины, которые нелегко обнаружить. Если личности с глубоким эмоциональным расстройством попытается помочь несведущий человек, проблема может лишь усугубиться. Может случиться так, что учитель сделал все, что в его силах, чтобы помочь ученику разрешить ту или иную эмоциональную проблему, но обнаружилось, что она намного серьезнее, чем можно было предполагать. В этом случае рекомендуется передать ученика на попечение школьного психолога, психиатра либо другого консультанта. Ведь от недостаточно компетентного подхода вреда будет больше, чем пользы.

Многие из приводимых ниже проблемных ситуаций не являются слишком сложными по своей сути, и начинающие учителя справлялись с ними довольно успешно. Тем не менее некоторые из проблем оказались настолько затруднительными, что учитель был не в силах найти конструктивное решение.

Бегство из дому. Однажды вечером я зашел в магазин готового платья, чтобы получить заказанный моей подругой наряд. Там я увидел трех девушек из класса, в котором только что начал работать. К моему немалому удивлению, они высматривали подвенечные платья. Синди одно уже примеряла, и я резонно заключил, что именно она собирается замуж. Хотя обе ее подружки весьма оживленно обсуждали достоинства платья, Синди почему-то казалась безучастной и даже удрученной. Уходя, я спросил Синди, когда у нее свадьба. Она ответила неопределенно. Я был слегка обеспокоен явным безразличием Синди к столь важному событию в ее жизни.

Поскольку было очевидно, что с девушкой творится что-то неладное, я решил разузнать о ней поподробнее. Выяснилось, что до восьмого класса успеваемость Синди была выше средней. Девушка отличалась хорошей адаптацией, школу посещала аккуратно. Но в восьмом, девятом и десятом классах она стала часто пропускать занятия. Из личного дела выяснилось, что родители Синди развелись, когда она училась в восьмом классе. Очевидно, это событие сильно подействовало на нее и послужило причиной пропусков.

Все, что требовалось от Синди на моих занятиях, она выполняла. Однако вид у нее был совершенно безучастный. Ее одноклассники проявляли присущую им активность, общались между собой. Синди же оставалась совершенно пассивной, сидела всегда молча, погруженная в свои мысли. Я не знал что и думать.

Однажды, находясь в холле, я стал свидетелем оживленного разговора между Синди и группой девушек.

- Что случилось? - любопытствовали девушки.

- Я ушла из дому и никогда туда не вернусь,- промолвила Синди -Отчим, похоже, свихнулся, снова избил меня. Я больше не в состоянии выносить его выходки.

Звонок прервал ее откровения. Как только у меня нашлась свободная минута, я зашел к школьному психологу. Он уже знал о случившемся от матери Синди. Утром она позвонила в школу, утверждая, что Синди ушла к тетке и отказывается вернуться домой. Подобные инциденты происходили и раньше. Беда в том, что отчим Синди пьет и дает волю рукам.

Эту удручающую картину дополнила информация, полученная мною от друзей Синди и других учителей. Все вместе позволило разобраться в этом деле более тщательно. Синди очень любила своего отца и скучала без него. Она часто писала ему, что приводило в бешенство мать. Та полагала, что ее бывший супруг никчемный человек. Когда мать вторично вышла замуж, Синди была возмущена и затаила на нее глубокую обиду. Она отказывалась признать отчима членом своей семьи и называть его отцом. Вероятно, это и послужило причиной столь острого конфликта.

Я не раз пытался побеседовать с Синди в надежде хоть как-то облегчить ее переживания. Лед недоверия растаял, когда я поинтересовался свадебным нарядом: выбрала ли она уже платье, какого фасона и т. п. Синди была очень расстроена тем, что мать не пошла вместе с ней выбирать платье и что все расходы, связанные со свадьбой, взяла на себя ее тетя. В начале беседы Синди смущалась и говорила неохотно. Однако вскоре она уже считала меня как бы своим доверенным лицом. Мне следовало вести себя осмотрительно: ведь со мной советовались по вопросам личного свойства. Я тактично уклонялся от прямых ответов, понимая, что могу поставить себя как учитель в неловкое положение.

Мне жаль, что я не смог сделать для Синди большего. Эта милая девушка хотела любить ц сама нуждалась в любви и понимании. Она чувствовала себя незащищенной из-за того, что развелись ее родители. Пройдет время, и Синди, возможно, сумеет понять их взаимоотношения. Убеждён, что тогда в ее жизни многое изменится к лучшему.

Между тем, будучи ученицей средней школы, пусть даже на пороге ее окончания, девушка собирается замуж. Почему? Я так и не уяснил для себя причину. Вероятно, Синди полагала, что замужество принесет ей любовь, чувство безопасности и понимания- то, в чем она столь отчаянно нуждалась.

Помощь ученику, страдающему заиканием. Приступая к работе, я и не подозревал о переживаниях Дика. Еще в период наблюдения за классом я обратил внимание на то, что мальчишка отличается живостью и любознательностью. Стоило мне взглянуть в его сторону, как Дик всем своим видом старался показать, насколько активно он участвует в уроке. Но несмотря на явный интерес к занятиям, во время опросов он никогда не поднимал руки.

Прошло два или три дня моей самостоятельной работы, и я попросил Дика кратко пересказать только что объясненный мною материал. И все стало ясно: мальчик страшно заикался. Я был застигнут врасплох и не знал, что делать. Казалось, минула вечность, прежде чем школьник завершил свой ответ.

После занятий я спросил о Дике учительницу, передавшую мне класс. Она извинилась за то, что не ввела меня заранее в курс дела, и сказала, что заиканием Дик страдает уже длительное время. Его родители предпринимали все возможное, включая лечение в известной логопедической клинике. Но недуг не прошел.

Я сознавал, что коль скоро специалистам не удалось вылечить парня, то и мне не на что надеяться. Однако я мог сделать немало, чтобы сгладить дефект и научить Дика держаться более непринужденно. Вот что я попытался предпринять:

- задавая вопрос, требующий односложного ответа, я вызывал Дика;

- я не скупился на похвалы после его правильного ответа, но старался не перехваливать ученика;

- при встрече вне класса я заговаривал с Диком, стараясь, чтобы он чувствовал себя непринужденно в беседе со мной; - я назначил Дика хронометристом, то есть ему вменялось в обязанность сообщать классу о последних двух минутах урока.

Для подобных действий у меня имелись основания. Во-первых, было нежелательно, чтобы Дик смущался, спотыкаясь на длинных ответах. Сможет ответить кратко - попытаемся усложнить задачу. Я хвалил Дика и всячески поддерживал уверенность ученика в собственных силах. Из соответствующего теоретического курса в колледже я знал, что ученики, страдающие таким дефектом речи, заикаются меньше, если не волнуются.

По мере моей работы с классом Дик, казалось, обретал определенную раскрепощённость. Он даже напрашивался на многословные ответы с места! Стоило Дику расслабиться, как речь его текла без запинки. Поэтому я старался по возможности избавить его от эмоционального напряжения.

Существует множество проблем, разрешение которых педагогам неподвластно. На мы, безусловно, можем сделать немало, чтобы смягчить их остроту. Я думаю, что Дику в итоге удастся преодолеть свой недуг. У этого школьника есть необходимая мотивация и большое желание добиться успеха в жизни. Добавлю, что Дик оказался проницательным парнем и даже дал мне несколько ценных советов. Вот как он оценил мою деятельность начинающего учителя:

"Впервые появившись в классе, Вы выглядели неловким и взволнованным, но вскоре почувствовали себя свободнее. Если так пойдет дальше, Вы станете замечательным учителем. Побольше расслабляйтесь, держитесь веселее, присмотритесь к своим ученикам, попытайтесь стать их другом, отбросьте излишнюю строгость и, если Ваши ученики пожелают или не пожелают чем-либо заняться, решите дело путем голосования. Будьте демократичны. Позвольте каждому иметь собственное мнение. Ученики Вас полюбят. Не хочу сказать, что они Вас не любят сейчас, но в будущем они полюбят Вас еще больше. Удачи Вам и покоя. Дик". Итак, разве не могут учителя поучиться у своих учеников?

Корректировка поведения ученика, склонного привлекать к себе внимание. Речь пойдет о Джоне, ученике седьмого класса. Я еще не приступил к работе в этом классе, а он уже привлек мое внимание своим далеко не образцовым поведением. Казалось, на Джона все давно махнули рукой. Занимался он из рук вон плохо, и ему можно было лишь с трудом натянуть положительную оценку. К тому же Джон прослыл в глазах одноклассников клоуном и служил мишенью для всевозможных насмешек с их стороны. Но создавалось впечатление, что такая роль ему по душе. Видимо, потребность в привлечении внимания у Джона была настолько велика, что ему было безразлично, в какой форме оно оказывается.

Я решил изменить сложившуюся ситуацию за время моей преподавательской практики. Прежде всего я обратил внимание на исключительно аккуратный почерк Джона. И еще: когда я его вызывал с места, ответа он, как правило, не знал или делал вид, что не знал. Но из его манеры говорить было ясно, что интеллект у него намного выше, нежели тот, который он демонстрировал в классе. Следовало проконсультироваться с другими педагогами. Решил я заглянуть и в его личное дело. При этом обнаружилось два немаловажных момента. Во-первых, коэффициент интеллекта у Джона был выше среднего, а это означало, что он учится гораздо ниже своих возможностей. И во-вторых, что, на мой взгляд, весьма существенно, Джон был из неблагополучной семьи. Вывод напрашивался сам собой - недостаток участия и одобрения в семье он старался компенсировать в школе, привлекая к себе внимание всевозможными средствами.

Требовалось создать у Джона необходимую мотивацию для учения, заставить его осознать свои потенциально высокие возможности. Я перепробовал несколько подходов, но в первые недели никаких изменений к лучшему не произошло.

Наконец я решил побеседовать с Джоном. Отношения между нами сложились неплохие, и слушал он меня с интересом. Я сказал ему, что парень он не без способностей и заниматься мог бы куда лучше. Подростку явно пришлись по душе моя искренность и то, что я отметил его способности. Мы беседовали около двадцати минут. После чего Джон дал слово изменить свое отношение к учебе. Не исключено, что основную роль в этом сыграл тот факт, что ему впервые по-настоящему пожелали помочь.

В течение следующих недель Джон приложил немалые усилия, стараясь зачеркнуть опыт прошлых неудач. Новая роль давалась ему с трудом, и я взял за правило хвалить ученика за малейший успех. Джону было предложено выполнить целый ряд небольших поручений в классе, и он с готовностью согласился. Я также дал особое задание-проект нескольким ученикам во главе с Джоном. Такая перемена вызвала явное одобрение и со стороны его одноклассников. Наконец-то Джон понял: внимание можно заслужить работой, а не шутовством.

Успеваемость школьника стабильно улучшалась. Удовлетворения от этого я получал не меньше, чем он сам. Его оценка выросла сначала до 72, а затем и до 80 баллов. Кому-то этот прогресс покажется не столь уж значительным, но для меня и для Джона это стоило иной высшей оценки.

Способный ученик и неурядицы в семье. Приступая к своему первому уроку истории, я беспокоился, что не смогу работать столь же эффективно, как мой коллега, у которого я принял класс, и у учащихся сложится обо мне плохое мнение. По этой причине я делал все, чтобы вызвать у них интерес к моим урокам: использовал различную дополнительную литературу, световую карту; консультировался с другими учителями; присматривался к приемам, применяемым на телевидении для привлечения внимания зрителей. Именно телевидение натолкнуло меня на мысль использовать на уроках разнообразные викторины. В подобных викторинах у меня в классе состязались между собой отстающие учащиеся, успевающие, смешанные команды. Венцом всему были общеклассные состязания. Результаты оказались весьма обнадеживающими. Меня приятно поразил интерес, проявленный школьниками к этим моим начинаниям.

Однажды, начав состязание в классе, я обратил внимание на подростка, который отказывался отвечать на любые мои вопросы. Позже я заметил, что этот ученик не принимает участия в регулярных дискуссиях, проводившихся в классе. Как-то после занятия я, недоумевая, спросил, в чем дело. Мальчик ответил, что ему нравится у меня заниматься, но у него просто нет желания отвечать на мои вопросы по теме урока. На следующих занятиях я не оставлял его в покое, задавая ему различные вопросы, но безрезультатно. Тогда я решился на небольшую провокацию. Когда мой подопечный в очередной раз отказался отвечать, я высказал предположение, что, вероятно, он не слышал вопроса и поэтому не в состоянии дать на него ответ. Это явно задело его самолюбие, поскольку я сразу же получил подробный, толковый ответ, заслуживший мою похвалу. Итак, стало ясно, что ученик будет принимать участие в работе только в том случае, если задето его самолюбие. Естественно, что я задался вопросом: почему способный парень отказывается отвечать?

В уме я переворошил всевозможные проблемы, возникающие перед подростками,- физические, социальные, сексуальные, связанные с взаимоотношениями в группе сверстников, учебой в школе и т. д. Несколько раз я беседовал с учеником, пытаясь понять его затруднения. Но минули недели, прежде чем я добился своего, причем только благодаря доверительным отношениям.

Его проблема была типичной для многих детей, включая и меня самого в свое время. Мать и отец живут под одной крышей, но не ладят между собой. В результате детей не покидает чувство тревоги. Они постоянно находятся в напряжении. Из-за непрерывных домашних передряг у мальчика возникали трудности с выполнением школьных заданий. Он сказал, что стоит ему бессознательно проявить участие к кому-либо из родителей, как противоборствующая сторона устраивает сцену. Подросток чувствовал, что Ни на мать, ни на отца он положиться не может. Его не оставляла одна мысль - как примирить родителей. Он не хотел возвращаться домой из-за царивших там бесконечных ссор, "Вместо этого,- признался мальчик,- я околачиваюсь в закусочной и стягиваю колпаки с автомобильных колес".

Я рассказал ему, что в свое время и в моей жизни возникала та же проблема, у которой есть, пожалуй, лишь одно верное решение. Родители просто не отдают себе отчета в губительных последствиях своего неприглядного поведения в присутствии детей. Я посоветовал парню попытаться поговорить с ними, объяснив при этом, насколько он чувствует свою неприкаянность в семье и стыдится их поведения.

Позже он рассказал, что последовал моему совету. Родители его выслушали и даже поблагодарили. В последующие дни мальчик с удивлением и удовлетворением обнаружил, что, хотя ему и не удалось восстановить полное согласие между родителями, они тем не менее были глубоко озабочены будущим своего сына и были готовы оказать ему максимальное содействие для достижения успеха в жизни.

К моей радости, парень совершенно переменился. В будущем году он намерен готовиться к поступлению в колледж.

Причина недомоганий ученицы. Дорис была самой своеобразной ученицей из всех, с кем мне пришлось сталкиваться в начале моей педагогической карьеры. Она отличалась привлекательной внешностью. Угловатости и детского выражения лица, что так характерно для многих девочек-подростков ее возраста, у Дорис не было и в помине. Переходный период остался позади, и девочка по физическому развитию значительно опережала своих сверстниц. Она была беззаботна и жизнерадостна. Ее обаяние действовало неотразимо и на сверстников, и на учителей. Училась Дорис прилежно.

Первые две недели моей работы в школе, не без помощи Дорис, прошли великолепно. Она добровольно участвовала во всех начинаниях, а ее жизнерадостное поведение способствовало взаимопониманию в классе. По первым двум тестам Дорис получила у меня хорошие оценки.

С третьим тестом Дорис не справилась, но я не удивился этому, так как за последнюю неделю она отсутствовала три дня. Я предположил, что причина неудачи кроется в недостаточной подготовке. Следующая неделя ознаменовалась еще двумя пропусками, а затем последовали подряд три неявки на занятия. По возвращении в школу я предложил Дорис выполнить пропущенные тесты, но по каждому из них набралось не более двадцати процентов правильных ответов.

Это никак не вязалось с ее прежними показателями и, естественно, взволновало меня. Кроме того, Дорис стала вести себя замкнуто, притихла, погрустнела, ушла в себя. Что произошло?

В канцелярии школы я узнал, что Дорис отсутствовала по болезни. Медицинская сестра рассказала, что у девочки появились недомогания и несколько раз она попадала в больницу по поводу болей в желудке и излишней нервозности. Однако, по свидетельству врачей, Дорис практически здорова. Так продолжалось три недели.

Притихшая Дорис изредка объявлялась в классе. Если бы я не видел ее совершенно иной в начале своей работы, то мог бы предположить, что у нее явные отклонения в психике. Но я понимал, что у подобного радикального изменения личности должна быть своя эмоциональная подоплека.

Я вторично проконсультировался со школьной медицинской сестрой и получил более подробную информацию. Врачи полагали, что все дело в проблеме психологического порядка. Оказалось, что отец Дорис профессиональный военный. Его как раз перевели по службе за границу в составе боевой части. Дорис обожала отца. Не говоря уже о том, что перевод сам по себе явился для девочки достаточным ударом, то обстоятельство, что часть, в которой служил отец, постоянно находилась в состоянии повышенной боевой готовности, доводило Дорис чуть ли не до истерики. Мало того, что ее разлучили с отцом, сама его жизнь в опасности. Изменения в поведении Дорис по времени в точности совпали с известием о переводе ее отца к новому месту службы. Именно с того дня участились пропуски занятий и резко ухудшилась успеваемость.

Узнав, в чем состоит суть проблемы, я несколько раз беседовал с Дорис. Успокаивал ее, убеждая в том, что никакой войны не предвидится и вряд ли ее отцу придется воевать. Я сказал, что его служба за границей, видимо, не будет продолжительной и вскоре он вернется домой.

К концу моей работы в школе Дорис стала понемногу приходить в себя. Ее учеба и посещаемость улучшились, но прежней жизнерадостности уже не было.

Вместе со мной прежний эмоциональный настрой пытались восстановить у Дорис школьный психолог, врач, одноклассники. Хочется верить, что с ней все будет в порядке ^*.

^* (Описанная ситуация выходит за рамки чисто субъективных переживаний. В данном случае налицо острая психологическая проблема, в конечном счёте обусловленная хорошо известными читателю социально-политическими факторами, определяющими общественную жизнь современной Америки.)

Нарушитель дисциплины - единственный ребенок в семье. В десятом классе, где я начал свою педагогическую деятельность, зачинщиком всех беспорядков был Джим. Достаточные хлопоты причиняла и его компания, но пальма первенства безусловно принадлежала ему. Каждый раз, когда он тащил что-то с чужого стола или дергал за волосы соседку, раздавались возмущенные возгласы.

Стоило мне пересадить Джима в первые ряды, как он принялся за показ серий аттракционов. Парень притащил в класс целую груду посторонних предметов: рыболовные блесны, резиновые игрушки, дудки, различные комиксы. При изъятии у него очередного Предмета Джим ощущал себя героем, купаясь в лучах дурной славы. Однажды, обнаглев окончательно, он с вызовом отказался отвечать. Тогда я велел ему пятьдесят раз переписать соответствующий материал и при этом предупредил, что он не будет допущен в класс, пока не выполнит задание^*.

^* (Многократное переписывание отдельных слов, предложений или отрывков текста - традиционное наказание в американской школе, Педагогически оно совершенно неоправданно и может лишь привить отрицательное отношение к педагогу, давшем, это бессмысленное задание, а заодно и к учебе в целом.)

Как и следовало ожидать, Джим и не подумал это сделать. Я решил стоять на своем и выставил его из класса. На следующий день история повторилась. Наконец в третий раз Джим явился с выполненным заданием и занял свое место. Казалось, принятые меры возымели действие, поскольку на некоторое время он прекратил досаждать мне на уроках.

Однако проблема была далека от разрешения. Прошла неделя, и Джим принялся за старое. Я видел, что подросток жаждет внимания класса, и решил его изолировать, отсадив подальше от других учеников. Видимо, это оказалось единственно верным решением проблемы, так как с того дня Джим вел себя превосходно.

Порасспросив коллег и учеников, я узнал, что Джим был у своих родителей единственным и, очевидно, избалованным ребенком. Многие учителя были вынуждены выставлять его из класса. Однажды он был в великолепной "спортивной форме": за один день его трижды выгоняли с уроков. Родители Джима были озабочены поведением своего отпрыска и несколько раз консультировались с педагогами и директором школы. Я убежден, что они излишне пеклись о сыне и его выходки в известной мере порождались обстановкой всепрощения в семье.

Влияние неблагоприятных домашних условий на учебу школьника. Майк числился в группе слабоуспевающих учащихся, в которой я преподавал английский язык. Даже при обычных условиях сконцентрировать внимание этой категории школьников бывает весьма нелегко. Майк же отличался поразительной рассеянностью.

В первый же день работы я заметил, что он то и дело барабанит пальцами по столу, притопывает ногами или болтает с соседями. Я сделал ему замечание, полагая, что этого достаточно. Но ничуть не бывало. Вся первая неделя моей работы состояла в основном из мер по восстановлению дисциплины, и лишь незначительное количество времени удалось отвести собственно на преподавание.

Всем этим я был обязан Майку. Он отличался непомерной активностью. Из его личного дела я узнал, что учился он прежде неплохо, однако всегда его подводила дисциплина. На моих уроках английского он исправно трудился и отвечал почти на все вопросы. Но при этом создавалось впечатление, что он постоянно готов на какую-нибудь выходку. Как-то я спросил Майка, отчего бы ему не вести себя получше.

И услышал в ответ: "Я ненавижу английский и учителей!"

Эту реплику я позволил себе пропустить мимо ушей, но пошел на консультацию к директору школы. Он рассказал, что дома у Майка нелегкая жизнь. Отец его алкоголик, который находит удовольствие в несправедливых наказаниях собственных детей. По английскому языку Майк был зачислен в класс с усложненной программой. Однако он отказывался там учиться - вероятно, по той причине, что большинство учащихся этого класса в социальном плане стоят на более высокой ступени. Пришлось перевести его обратно в группу слабоуспевающих учащихся.

На следующий день у меня состоялся далеко не безрезультатный разговор с Майком. Я говорил о том, что всем в жизни приходится испытывать трудности и что он по сравнению с другими школьниками его возраста имеет немалое преимущество. Рано столкнувшись с реальными жизненными проблемами, он научится достойно с ними справляться, возмужает и в будущем почувствует себя гораздо увереннее. Я заметил, что люди должны доверять друг другу, чтобы решать возникающие перед ними проблемы. Но такому взаимному доверию нужно положить доброе начало. Парень внимательно выслушал мои слова.

Постепенно отношение Майка к занятиям заметно изменилось к лучшему. Ему было приятно, когда его вызывали на уроке и признавали его успехи. У него возросло чувство собственного достоинства. Мы с ним стали добрыми друзьями. Майк частенько задерживался после уроков, чтобы побеседовать со мной на довольно серьезные темы.

Сейчас Майк получает великолепную нервную разрядку, играя на большом барабане в школьном оркестре. Я не переделал школьника, но, возможно, заставил его поверить в себя.

Помощь замкнутому ученику. Еще в самом начале моей работы с классом я обратил внимание на угрюмого, замкнутого подростка по имени Джек. В классе он держался безразлично, заданий не выполнял, по тестам успевал ниже среднего. Я решил разобраться, в чем причина такого поведения.

Из его личного дела я узнал, что в раннем детстве Джек влачил жалкое существование в бедной семье. Когда мальчика определили в школу, медицинской сестрой ему был предписан ежедневный санитарный осмотр, без чего его не допускали в класс. Одет школьник был бедно и неопрятно, поэтому его вещи висели отдельно от одежды других учеников. Так продолжалось несколько лет, пока Джека не взяли на воспитание приемные родители. Из психологических тестов и собеседований следовало, что подросток чувствовал себя обделенным жизнью, бесправным, беспомощным и морально подавленным. В новой семье он физически и эмоционально окреп, но прежние травмы еще давали о себе знать.

В школе Джек не проявлял никакого стремления к учению, отличался безучастностью и был постоянно погружен в себя. Он никогда не сдавал домашние работы. На любой вопрос он неизменно отвечал: "Не знаю". Джек ни с кем не общался, существуя как бы отдельно от всего класса.

После того как он в очередной раз не выполнил домашнее задание, у нас состоялся серьезный разговор. На следующий день Джек вручил мне свою работу и этим ограничился. Он вновь впал в состояние полной отрешенности. Иногда я замечал, как Джек сам с собою изъясняется жестами, в то время как окружающие не обращали на него никакого внимания.

Так продолжалось около пяти недель, пока я не решил поговорить с Джеком. Предстоящей беседы я опасался, пожалуй, не меньше самого ученика. Что мне было ему сказать? Кто знает, может быть, я переоценивал себя. Джек вошел ко мне в кабинет и первые же минуты нашей беседы подтвердили мои опасения. Мальчик сидел в застывшей позе и односложно отвечал на мои вопросы. Наконец я спросил его, как он собирается провести предстоящие рождественские праздники. Ситуация тотчас переменилась: я уже не мог вставить ни слова. Джек охотно рассказал мне, что в новой семье к нему относятся хорошо, что он любит свою приемную мать и собирается преподнести ей подарок, сделанный своими руками в школьной мастерской. У него хватило бы денег и на покупку подарка в магазине, но Джек знал, что ей больше придется по душе его собственная работа. Ученик поинтересовался моим мнением, и я высказал ему свое полное одобрение. Наш разговор удался на славу! Мы расстались добрыми друзьями.

Джек стал часто обращаться ко мне с различными вопросами. Я оказывал ему дополнительную помощь в выполнении учебных заданий, стараясь заинтересовать его литературой. Я принимал его таким, каков он был, указывал на его промахи и ошибки, был достаточно требователен к его поведению. Постепенно в его поведении произошли несомненные положительные сдвиги: в классе он стал проявлять активность и заинтересованность; выполнял большинство заданий, по крайней мере старался их выполнить; он отвечал приблизительно на половину всех задаваемых мною вопросов, прежние односложные "не знаю" исчезли; он заговаривал со мной в коридорах, часто улыбался.

Думается, проявленный мною интерес к Джеку и чуткое к нему отношение дали хорошие результаты. Я чувствовал глубокое удовлетворение от сознания выполненного долга.

Помощь робкой ученице. Джоан - девочка средних способностей, отличающаяся исключительной робостью. На мои вопросы по материалу урока она отмалчивалась. Нельзя было даже понять, знает ли Джоан правильный ответ.

Я всячески пытался расшевелить ученицу. Сначала задавал ей вопросы, как и всем остальным. Джоан молчала. Я ставил вопрос в иной форме. Никакой реакции. Затем я вызывал другого ученика и просил Джоан повторить его ответ. Она робко повиновалась, но казалось, что Джоан стесняется повторять чужие ответы.

Я решил побеседовать с девочкой. На вопрос, знает ли она материал, я получил утвердительный ответ. Тогда почему она молчит в классе? Джоан сказала, что не уверена в своих силах и, чтобы не опозориться перед классом, решила лучше отмалчиваться. Я убеждал ее, что она может учиться не хуже других, но никогда не сумеет доказать это самой себе, если не решится отвечать на вопросы по изучаемому материалу. До сих пор поведение Джоан лишь унижало ее в глазах одноклассников, тем самым усугубляя чувство неполноценности, которое она испытывала. Я еще раз заверил Джоан, что она может учиться не хуже других и нисколько не уступает им по своим способностям.

Наш короткий разговор явно пошел на пользу Джоан. Девочка стала отвечать на моих уроках - поначалу неуверенно, затем все смелее и смелее. Было приятно наблюдать за происходящей с ней переменой.

Помощь учащемуся в преодолении дефекта речи. Проработав с неделю в классе, я обратил внимание на то, что Барни слегка заикается. Я бы и раньше обнаружил этот дефект, но на занятиях он отказывался читать, отвечать на мои вопросы, страшно конфузился, когда его вызывали.

Однажды, оставив Барни после уроков, я поинтересовался, почему бы ему не принять участие в устных ответах по примеру одноклассников. Школьник запнулся, уклонившись от прямого ответа. Было очевидно, что Барни стеснялся своего дефекта.

Ознакомившись с его личным делом, я узнал, что Барни - ученик старательный, но и на уроках других преподавателей у него возникает та же проблема. Показатели коэффициента интеллекта у него средние, школьник стремится поступить в колледж, а в будущем надеется работать в ФБР.

В последующие дни у нас с Барни состоялось несколько бесед. Я спрашивал его о планах на будущее. Ответы ученика подтверждали верность записей в его личном деле. Пришлось объяснять, что для учебы в колледже, а затем в высшей юридической школе требуется определенное ораторское искусство. Во время наших собеседований Барни почувствовал себя более раскованно, его дефект стал почти незаметен. Школьник не отрицал, что стесняется заикания. Именно поэтому он не отвечает на уроках.

Я попытался убедить его в том, что ответов с места нечего бояться, Чтобы еще больше поддержать парня, я сказал, что поначалу буду его заранее незаметно предупреждать, прежде чем вызвать на уроке. Барни согласился и, казалось, был готов испытать свои силы.

Однако его первая попытка проявить себя оказалась не совсем удачной. Он очень смущался, но тем не менее на заданный вопрос ответил до конца. Пока Барни отвечал, его одноклассники проявляли признаки нетерпения и даже посмеивались над ним. В конце урока я заявил, что не потерплю насмешек над кем-либо из отвечающих, и при этом заметил, что произношение многих учащихся оставляет желать лучшего. Так что прежде чем смеяться над чужими ошибками, не мешало бы обратить внимание на свои.

Прошло несколько дней. Барни все больше избавлялся от скованности, и в его учебе наблюдался стабильный прогресс. По истечении двух недель я сказал ему, что больше не буду заранее предупреждать его о вызовах, так как он теперь прекрасно с ними справляется. Постепенно Барни избавлялся от своего комплекса. К завершению полугодия его робость исчезла, а заикание стало не столь заметным и мучительным.

Положительное влияние перемены домашней обстановки. Вики училась в одном из моих восьмых классов, где я преподавал историю. Эта школьница доставила мне немало хлопот, но не из-за каких-либо нарушений дисциплины, а скорее своим полным безразличием к происходящему в классе. От подруг Вики я узнал, что девочка собирается .бросить школу" как только ей исполнится шестнадцать лет.

По первым моим тестам Вики получила соответственно оценки "удовлетворительно" и "плохо". Но поскольку из личного дела явствовало, что коэффициент интеллекта у нее 119 баллов - а это значительно выше среднего уровня,- я понимал, что девочка способна на большее. Я решил поговорить с ней. То, что Вики рассказала, свидетельствовало о явном неблагополучии в семье. Девочка никак не могла ужиться с отцом, который держал ее в таком напряжении, что она по ночам не могла уснуть. Вики дала понять, что употребляет наркотики.

Я обратился к школьному психологу-консультанту, который подробнее рассказал мне о семейной ситуации Вики. Ее мать умерла, а отец, отставной военный, безбожно пьет. Недавно его арестовали за то, что он избил дочь. Теперь власти пытаются получить от него разрешение на право проживания девочки у тети.

Несколько дней спустя мне удалось побеседовать с тетей Вики во время родительского дня. Ее очень тревожило будущее племянницы. Она сообщила мне, что получила разрешение на право проживания девочки у нее, и заверила, что в ее доме Вики будет окружена столь недостающей ей любовью и заботой. При расставании родственница просила меня убедить Вики в том, что у нее есть будущее, ради которого стоит жить.

Вскоре после рождественских праздников я вновь беседовал с Вики. Она заметно изменилась. В глазах ее появился живой блеск. Девочка рассказала, что впервые за долгое время весело провела рождество. Вики особо подчеркнула, как она счастлива без пьяницы отца и без его побоев. Я порадовался за девочку и высказал надежду, что у нее впереди много счастливых лет жизни. Ведь тетя по-настоящему желает как можно лучше устроить жизнь своей племянницы. Я добавил, что тете следует во всем быть подмогой, чтобы доказать свою благодарность за фактическое обретение нового дома. Я убеждал Вики в необходимости более серьезного отношения к учебе. И наконец, ей ни к чему прибегать к помощи наркотиков, сталкиваясь с жизненными трудностями. Отныне Вики может наслаждаться жизнью и добиваться успехов в учебе.

Вместе с основной проблемой Вики полностью исчезли ее прежние страхи и переживания. Тетя заверила меня, что девочка нормально питается и отдыхает. Поведением племянницы она тоже была довольна. Отношение Вики к школе изменилось в лучшую сторону. К моему предмету она проявляла дотоле невиданный интерес и за последний тест по истории получила "хорошо". Я был счастлив, когда в последние дни моего пребывания в школе Вики подошла ко мне и сказала: "Знаете, вы лучше всех! У вас все по-честному. Впервые в жизни мне нравится в школе, и теперешние оценки это подтверждают. Спасибо за все".

Она и не помышляла бросить учебу, отказалась от наркотиков. История с Вики заставила меня по-настоящему задуматься над тем, насколько велика роль семьи в жизни школьника, идет ли речь о его учебе, взаимоотношениях с другими людьми или мировосприятии.

У школьницы нет друзей. Джанет - девушка средних способностей. За последние два года ее оценки не превышали 70 баллов. Понаблюдав за ней, я пришел к выводу, что ее основная проблема состоит не в учебе. Девушка очень нуждалась в друзьях.

Она живет в семье, которая материально достаточно обеспечена. Отец Джанет искусный мастеровой, и заработки у него достаточно высокие. Мать девушки не безразлична к ее школьным делам. Она исправно посещает заседания Ассоциации родителей и педагогов. Мне, однако, казалось, что для разрешения проблемы своей дочери она могла бы приложить гораздо больше усилий.

Я полагал, что трудности Джанет связаны с ее внешним обликом. Она носила совершенно неподходящие для школы платья и обувь. Волосы ее были примитивно зачесаны назад. Она выглядела чисто и опрятно, но полное отсутствие вкуса оставляло удручающее впечатление. Несмотря на то что Джанет было уже семнадцать лет, мать сама выбирала для нее одежду, не позволяла даже прическу сделать по своему усмотрению.

Итак, девушка одевалась не так, как все, и поэтому избегала общества одноклассников. Те в свою очередь не стремились с ней подружиться, так как она очень резко от них отличалась - по крайней мере внешне. Джанет лишь изредка заговаривала с кем-либо из своих одноклассников - в тех случаях, когда это было абсолютно необходимо. Когда ее вызывали на уроках, она отвечала тихим, дрожащим голосом, с какой-то опаской.

Конкретного плана действий у меня не было, но хотелось дать понять Джанет, что я настроен дружески по отношению к ней. Всякий раз при встрече с ученицей мое приветствие повисало в воздухе и оставалось без ответа. Девушка лишь молча опускала голову. Я пытался подбадривать ее перед всем классом, но безуспешно. Тогда я начал обращаться к ней, как бы советуясь: "Не так ли, Джанет?" и "Мы-то с тобой наверняка это знаем, верно, Джанет?". Прошло какое-то время, и лед был сломан: девушка стала спокойно отвечать на мои вопросы. Уверенность ее в себе все больше росла.

Сейчас Джанет не робея разговаривает со своими одноклассниками. Но больше всего меня обрадовало то, что в конце учебного года ученица приняла участие в школьном шуточном представлении. Его организовала одна девушка, с которой подружилась Джанет.

Не знаю, пытался ли кто-нибудь помочь Джанет одновременно со мной, но приятно сознавать, что в раскрепощении личности девушки есть доля и моего участия. Тем не менее проблема не будет полностью решена до тех пор, пока мать Джанет не предоставит дочери большей самостоятельности.

Нерешенная личностная проблема. Тони училась в девятом классе. У меня же она первый год занималась французским. Тони отличалась явными отклонениями в эмоциональной сфере, но я ничем не мог помочь девушке. Единственное, что я смог сделать,- это определить, в чем их суть, и проинформировать школьного психолога-консультанта о затруднениях ученицы. По моему убеждению, Тони нуждалась в профессиональной помощи.

Все началось с того, что я заметил ее несобранность и неорганизованность. Не прошло и трех недель моей работы с классом, как Тони заявила, что потеряла свой учебник французского языка. Но это было лишь полбеды, поскольку ученица попросила меня не беспокоиться и не доставать для нее новый экземпляр. Ей это ни к чему. Озадаченный, я попросил Тони объясниться. Пожав плечами, она заявила: "Глупая книга. По ней ничему не научишься". Меня поразила такая категоричность. В течение последующих полутора месяцев Тони оставалась без учебника, ни у кого не стремилась его одолжить и к тому же нередко прогуливала уроки.

От своих коллег я узнал, что ученица живет в плохих условиях в семье, которую никак нельзя назвать благополучной. Пять лет назад родители Тони развелись, и сейчас девушка живет вместе с матерью и тремя братьями. Учителя давно обратили внимание на отсутствие прилежания и неряшливый вид Тони, Училась она хуже некуда. Вовлечь ее в учебную работу было задачей трудной, если не невозможной. Она то и дело теряла свои учебники, да и другие вещи тоже. Мысли ее постоянно витали в облаках.

В личном деле Тони, начиная с пятого класса, появились тревожные записи. Учителя полагали, что присущие Тони странности как-то связаны с ее семейными обстоятельствами. В пятом классе педагог охарактеризовал ученицу как "фантазерку, невнимательную, неорганизованную, не имеющую друзей" В шестом классе учитель эту характеристику дополнил, добавив, что Тони "...грустный ребенок, дружелюбный, но не имеющий друзей; эта неряшливая девочка учится с трудом и постоянно теряет свои вещи. Испытывает трудности в самовыражении". Целый ряд тестов за шестой класс наглядно демонстрировал отставание Тони от своих сверстников примерно на один год. Количество баллов по тесту интеллекта колебалось от 97 до 104, то есть соответствовало средней норме. Ежегодно у школьницы изменялись планы относительно будущей профессии. В седьмом классе Тони страстно желала быть медицинской сестрой, В следующем году она уже мечтала о карьере тренера лошадей. В девятом классе она все больше склонялась к поступлению в коммерческий колледж.

Эта информация свидетельствовала о том, что личностные черты и отношение ученицы к делу в основном не изменились с пятого класса. Об источниках проблем Тони мы можем только догадываться. У всех знавших девушку последние несколько лет сложилось мнение, что причина ее неурядиц кроется в домашней жизни, о которой никто толком ничего не знал.

Школьный психолог не подозревал о трудностях Тони, пока я не обратился к нему за консультацией, Он удивился, что до сих пор его никто не поставил в известность о сложившейся ситуации, пообещал в ближайшее время побеседовать со школьницей и выяснить, как поправить положение. Лично я убежден, что Тони требуется определенная помощь психиатра.

Просматривая личное дело Тони, я понял, что ее проблемы возникли вскоре после развода родителей. Вы сами можете сделать соответствующие выводы.

Разительные перемены с застенчивым подростком. Я не имею какого-либо отношения к изменениям, происшедшим с Дэвидом. Но об этом любопытном случае, пожалуй, стоит рассказать подробнее. Впервые мы с ним познакомились на занятиях, посвященных драматургии и сценическому искусству. Дэвид обладал острым умом и великолепным чувством юмора. Но порой в этом он настолько переходил границы, что Приходилось его сдерживать, чтобы не допустить срыва урока. Вскоре я узнал, что Дэвид сильно изменился с тех пор, как поступил в эту среднюю школу два или три года назад. Тогда, как выяснилось, он отличался крайней застенчивостью и замкнутостью. Постепенно он окончательно углубился в себя, в свои мысли. Практически никаких контактов между ним и его одноклассниками не существовало.

Более подробную информацию мне предоставил школьный психолог. Оказалось, что Дэвида перевели к нам из школы другого штата. Его воспитывала и при этом чрезмерно опекала властная по натуре мать, к которой сын испытывал глубокую привязанность. Но своего отца, владельца бара, Дэвид недолюбливал. В первый год после перевода он нередко пропускал занятия из-за пребывания в психоневрологической клинике. Было известно, что у него что-то не в порядке с нервами. В классе Дэвид вел себя как подросток с психическими отклонениями: грыз ногти, заходился истерическим хохотом, по существу, без всякой причины. Будучи изнеженным и жеманным, он остро реагировал на перешептывания и смешки в свой адрес. Дэвид старался общаться с девочками или же с мальчиками младшего возраста. Он был настолько застенчив, что отказывался от утренних поездок на школьном автобусе.

Данные психологических обследований говорили о его средних умственных способностях. Учился он очень неровно, Дэвид нередко настаивал на замене для себя одних предметов другими явно по настоянию матери. Создавалось такое впечатление, что именно в ее подходе к сыну заключается корень всех его проблем. Он не мог принимать никаких самостоятельных решений. По этой причине и из-за его жеманных манер вся школа называла Дэвида не иначе как маменькиным сынком.

К счастью для парня, в его судьбе приняла искреннее участие учительница, под руководством которой я проходил практику. В прошлом году она уговорила Дэвида вступить в школьный драматический клуб, где готовились к постановке различные пьесы. К всеобщему удивлению, боязливый и застенчивый Дэвид превосходно справился со своей ролью. Спектакль имел грандиозный успех среди учащихся. Впервые с момента поступления в новую школу Дэвид ощутил себя причастным к ее жизни.

В следующем году Дэвид также изъявил готовность заниматься сценическим искусством. Постоянно ободряя подростка, учительница убедила его участвовать в нескольких спектаклях. Постепенно Дэвид вылезал из своей скорлупы. Дело дошло до того, что он начал претендовать на ведущие роли. Куда только подевалась его застенчивость! Место прежнего сверх стеснительного подростка занял явно довольный собой и жизнерадостный "премьер", рождение которого коллега шутливо ставила себе в заслугу.

Низкая эмоциональная адаптивность ученика. Джон перевелся к нам из другого школьного округа: его отец поменял работу, и семья переехала на новое местожительство. При поступлении в нашу школу Джону было двенадцать лет, и его определили в шестой класс. Вскоре он обратил на себя внимание тем, что не пытался сдружиться со своими сверстниками и постоянно обижал младших.

Результаты тестов на выявление способностей и уровня интеллекта показали, что мальчик несколько отстает в умственном развитии. Впоследствии выяснилось, что он три года пользовался услугами психиатров. Джон находился в полной зависимости от матери. Ей приходилось оставаться в комнате сына, пока тот не уснет. По ночам он часто звал мать. В своем заключении психиатры констатировали боязнь темноты. Лечение продвигалось успешно, но было прервано в связи с переездом семьи.

Как и в прежней школе, Джон позволял себе часто пропускать занятия, домашние задания выполнял спустя рукава, ответами в классе не блистал. Навыки чтения у Джона были довольно посредственные, к тому же он заикался. Зато он гордился аккуратностью своего почерка. Кстати, и по своему внешнему виду он всегда отличался опрятностью.

Его регулярно выставляли из класса как инициатора беспорядков, мешавшего заниматься своим одноклассникам. Джон дерзил и угрожал преподавателям. Кроме того, он неоднократно затевал драки с мальчиками, которые были физически слабее его. Руководство школы пыталось организовать встречу с родителями, но оба были заняты на работе, и у них всегда находилось оправдание, чтобы избежать такой встречи. Правда, однажды мать Джона все-таки пришла в школу. Она безоговорочно поддерживала своего сына, утверждая, что "все к нему придираются".

Джон находился под постоянным наблюдением нашего школьного психолога. Со временем он стал меньше прогуливать школу, да и поведение его улучшилось. Но все задавались вопросом: надолго ли?

Ученица симулирует болезнь, Сьюзан плохо посещала занятия с самого начала учебы в школе. Уже в первом классе она провела два года, так как часто болела. С того времени в среднем Сьюзан пропускала по пятьдесят учебных дней в году. Несмотря на это, записи в личном деле свидетельствовали о ее весьма неплохой успеваемости.

В десятом классе Сьюзан продолжала пропускать занятия, как и в прежние годы. В школьной жизни она не участвовала, в общении с одноклассниками у нее обнаруживались явные трудности. Друзей у девушки не оказалось. Более того, Сьюзан настолько раздражала рядом сидящих одноклассников, что те просили их пересадить. В текущем году все преподаватели сошлись в мнении, что Сьюзан становится все более безответственной и недобросовестной. Не удивительно, что оценки ее с каждым днем ухудшались.

Вскоре после того, как я принял класс, выяснилось, что у Сьюзан травма позвоночника, которая, по ее словам, не позволяет ей проводить в школе больше одного-двух часов в день. Однако выглядела она совершенно здоровой и жизнерадостной. Никаких признаков заболевания позвоночника у нее не наблюдалось. Она без всяких видимых затруднений ходила, наклонялась, садилась, вставала. Я даже видел ее бегущей по коридору! Как бы то ни было, но мать провожала Сьюзан до школы, расспрашивала учителей о пропущенных дочерью занятиях и даже уговаривала их выставить ей зачетный балл. При этом сама Сьюзан практически не прикладывала никаких усилий для улучшения своих оценок.

Я попросил ученицу встретиться со мной для пpоведения дополнительных занятий: Сьюзан грозил провал по моему предмету. Пришла она неподготовленной, ожидая, что вместо нее трудиться буду я, выпрашивала конспекты по пройденной теме, короче говоря, вела себя совершенно неподобающим образом, Я поинтересовался, почему Сьюзан не взяла записи у учащихся. Выяснилось, что она не настолько дружна с кем-либо, чтобы просить об этом. По мере сил я старался помочь Сьюзан, но, как известно, учиться каждый человек должен все-таки сам. Всякий раз приходилось ей втолковывать, что требуются известные усилия для успешных занятий в школе. Но мои слова не производили на Сьюзан никакого впечатления. Зато она взяла себе за правило довольно беззастенчиво выпрашивать хорошие оценки.

В этой ситуации мать Сьюзан проявила себя не с лучшей стороны. Вместо того чтобы побудить дочь полагаться на свои собственные силы и трудиться, мать всячески потакала и сочувствовала Сьюзан, выступая перед учителями в роли ее ходатая.

Подросток переживает смерть матери. Хотя практически я ничем не мог помочь Тому, его судьба была мне отнюдь не безразлична. Ведь он у меня учился.

В классе Том вел себя рассеянно, вечно витал в облаках, что не могло не сказаться отрицательно на его учебе. Поскольку личное дело Тома свидетельствовало о хорошем состоянии его здоровья и высоком уровне интеллекта, видимых причин для плохой успеваемости не было.

Мать Тома очень заботилась о сыне. Страдая сердечным недомоганием, она тем не менее ежедневно провожала его в школу и встречала после занятий. Собирались на небе тучи, и мать уже стояла возле дверей школы с плащом для сына. Однажды она, как обычно, на прощание поцеловала его у дверей школы; это был последний раз, когда Том видел мать живой. Дома у нее случился сердечный приступ, и она скончалась.

В горе сын и отец были неразлучны. Оставаясь один, мальчик не находил себе места. Когда же пришло время одному идти в школу, Том затосковал не на шутку. Прошло некоторое время, и отец женился вновь. Том отказался признать мачеху. Он был глубоко уязвлен тем, что отец уделяет своей новой жене много внимания. Она со своей стороны пыталась помочь парню, но Том отказывался от ее помощи. Более того, он все больше впадал в депрессию, успеваемость его ухудшалась. Стараясь выправить положение и наладить учебу сына, отец нанял для Тома репетитора. Большого проку от этого не было.

Отсутствие контроля со стороны родителей. В десятом классе я заметил одну девушку, у которой по всем тестам были самые низкие оценки. Побеседовав со школьницей, я немало удивился ее хорошим манерам, дружелюбию, гибкости речи и постарался как можно более деликатно выяснить причину ее плохой успеваемости, но ничего конкретного обнаружить не удалось. Наш разговор завершился тем, что я предложил девушке обращаться ко мне за помощью в любом случае, если возникнет необходимость.

В последующие несколько недель я всячески пытался помочь школьнице в классе, но увы! Простенькие тесты - и те не удавались. Проконсультировавшись с коллегами, я выяснил, что беда этой девушки кроется в семейных неурядицах. Ее родители развелись. Мать, владелица небольшого магазина, уделяла дочери мало внимания, поглощенная своими заботами. Отца девушка видела редко. Она жила вместе с матерью и престарелой бабушкой.

Я был убежден в том, что эта девушка отличается высоким интеллектом и могла бы превосходно учиться в школе. Ее плохую успеваемость можно было объяснить лишь одним: она не занималась дома, где ее некому было контролировать.

Безуспешная работа с юным правонарушителем. Мы мало что знаем о своих учениках, пока не познакомимся поближе с их семейными обстоятельствами. Это я понял, приняв решение помочь Чаку. Он учился в одном из старших классов, где я преподавал курс "Культуры мира". Мой предмет его явно не интересовал. Чак отличался опрятностью и дисциплинированностью. Меня же волновало его безразличие, хотелось изменить его негативное отношение к занятиям. Но до того, как что-либо предпринимать, я поинтересовался семейными обстоятельствами Чака. При этом открылась довольно безотрадная картина. Домашняя обстановка никак не способствовала учебе этого подростка. Отец его умер, и Чаку ежедневно, включая субботы, приходилось работать после школы. Времени на учебу почти не оставалось. Мать ученика была личностью безответственной и бестолковой и никакого почтения у сына не вызывала. У нее была репутация женщины легкого поведения. Чтобы утихомирить мать, Чаку иногда приходилось применять силу. В такой ситуации парень пристрастился к спиртному. Из личного дела явствовало, что Чака обвиняли в двух кражах со взломом. Какое-то время он провел в исправительном заведении.

Узнав подробности биографии своего подопечного, я почувствовал гораздо большую уверенность в том, что смогу ему помочь. Первым шагом с моей стороны была попытка установить с Чаком дружеские отношения. Я старался заговорить с ним в присутствии одноклассников, затем беседовал с глазу на глаз, расспрашивая о домашних делах, увлечениях, отношении к учебе. Подросток откровенно признался, что его не интересует мой предмет, как, впрочем, и остальные дисциплины. После школы он собирался вступить в армию и там овладеть подходящей профессией. Я заметил, что в армии предпочитают новобранцев, успешно закончивших среднюю школу, поскольку достижения по школьной программе в сочетании с результатами армейских тестов дают возможность прогнозировать вероятную удачу в овладении военной специальностью ^*. Не всегда приходится делать то, что нравится. Надо приноравливаться к жизни уже сейчас. В дальнейшем это поможет преодолевать различные препятствия. Наконец, я попытался убедить своего ученика в пользе преподаваемого мною предмета, поскольку судьба может забросить человека в самые разные уголки планеты.

^* (В армии США для распределения по военным специальностям новобранцев подвергают специальному тестированию.)

После собеседования Чак стал вести себя намного активнее во время проводимых в классе дискуссий. Ответы его не всегда отличались логичностью или верными выводами, но было очевидно, что Чак старается. Он сообщил мне, что собирается написать самостоятельный доклад об армейской жизни. Отношение этого ученика к учебе изменилось к лучшему. Эту перемену заметили и другие учителя.

Наступили рождественские каникулы. Однажды, перелистывая газету, я обратил внимание на заметку об ограблении магазина. Увы, в ней фигурировало имя Чака...

Влияние стресса на успеваемость. Джерри - ученик выпускного класса, не успевавший по моему курсу естественных наук. Симпатичный парень, он всегда был подтянут, отличался высоким интеллектом, но во время занятий бесконечно витал в облаках. Когда я вызывал его отвечать по теме урока, Джерри без стеснения говорил, что не может разобраться в изучаемом материале.

Проверяя его оценки за прошлые годы, я выяснил, что до сих пор по всем предметам дела обстояли благополучно. Было очевидно, что с парнем не все в порядке, но я не мог определить причину сложившегося положения. Так продолжалось несколько недель - до того дня, когда я должен был выставить итоговые оценки за пройденный материал.

Тогда-то он подошел ко мне и попросил предоставить ему возможность повысить свою оценку до зачетного балла. Я объяснил, что не могу изменить оценку по пройденному материалу, поскольку это будет несправедливо по отношению к другим учащимся. Тогда Джерри признался, что попал недавно в одну пренеприятную историю и что при плохих оценках ему грозит отчисление из школы. По его словам, он настолько волновался, что никак не мог заставить себя заниматься.

Я проконсультировался со старшим педагогом. Как выяснилось, Джерри говорил правду. Я решил помочь ему, приложив для этого все усилия,