Некоторые рекомендации по вопросам межличностных отношений

Аккуратность. Разговор об этом естественно начать с облика самого педагога. Внешне подтянутый преподаватель производит благоприятное впечатление на инспекторов, коллег, а также на учеников. Одежда его должна быть чистой и отвечать требованиям моды. В то же время начинающим учителям, особенно женщинам, следует помнить, что их туалет не должен слишком бросаться в глаза и действовать как отвлекающий фактор. Внешний вид педагога играет не последнюю роль и в формировании вкуса учащихся. Влияния этого ничем не измеришь, разве только педагог увидит очевидные перемены в облике некоторых школьников. Учитель может не сомневаться, что, если он позволит себе быть неопрятным, его ждет осуждение всех учащихся - даже тех, кто сам отнюдь не отличается аккуратностью.

Это в равной мере относится и к классному помещению. Порядок в классе необходимо поддерживать постоянно. У преподавателя и у его воспитанников должны быть аккуратно прибраны столы. Доска объявлений не должна пестреть устаревшими сведениями. Если классной доской не пользуются, ее следует чисто вытереть. Учителю необходимо приучить школьников оставлять после себя класс или лабораторию в том виде, в каком они были перед началом урока. Да и у самих учащихся, как правило, не возникает желания устраивать беспорядок, когда вокруг все чисто и аккуратно.

Итак, преподаватель способен убеждением и собственным примером создать определенный стиль в классе. Подобная черта в начинающем учителе несомненно будет способствовать установлению контакта со школьным персоналом. Ведь каждый если и не поддерживает, то по крайней мере уважает чистоту и порядок.

Вежливость. Для начинающего преподавателя вежливость должна стать той привычной и естественной нормой поведения, без которой невозможны человеческие отношения.

Учтивость порождает ответную учтивость. Следует всегда помнить: трудно ожидать от учащихся проявления тех качеств, которыми не обладаешь сам.

Пунктуальность. Точность означает надежность. Если начинающий учитель всегда пунктуален, вовремя начинает и заканчивает свои уроки, без промедлений исполняет данные ему поручения - значит, на него можно положиться. Это качество особенно ценится школьным руководством. Начинающему педагогу достаточно проявить некоторую небрежность, чтобы испортить себе репутацию. Известен случай, когда отношение администрации к начинающему учителю заметно ухудшилось только из-за того, что он ежедневно приходил в школу за одну-две минуты до начала урока. В класс он входил точно по звонку. И все же это вызвало сильное раздражение одного из членов школьного руководства, который так высказался по этому поводу: "В нашей школе принято, чтобы учителя приходили за двадцать минут до начала занятий. Не понимаю, почему нужно делать исключение для новичка?"

Пунктуальность нередко влияет на отношения с коллегами. Прежде всего это относится к своевременному окончанию урока. Чрезмерно увлекшийся или не слишком внимательный педагог может задержать класс после звонка, чтобы успеть закончить обсуждение материала. Поскольку перемены в школе небольшие, учащиеся опаздывают на следующий урок. Это мешает другому преподавателю нормально, начать работу и, естественно, вызывает недовольство. Начинающий учитель всегда должен следить за тем, чтобы точно по звонку отпустить класс. Задерживать учащихся сверх положенного недопустимо. То, что обсуждается в классе, безусловно, важно, но не на столько, чтобы нельзя было отложить до следующего раза.

Пунктуальность педагога сказывается и на поведении учеников. Если учитель начинает занятия точно по звонку, то ученики обязательно постараются вовремя явиться в класс, чтобы сразу же приступить к работе. Если же преподаватель не отличается пунктуальностью, то от его учеников нередко можно услышать: "Ему все равно, опоздаю я или нет" или: "Он все равно никогда точно не начинает урок". Подобное отношение со стороны учащихся вносит беспорядок в работу. К тому же в таких случаях у школьников не вырабатывается жизненно необходимая привычка соблюдать точность, связанная с ответственным отношением к чужому времени.

О необходимости соблюдать дистанцию с учащимися. Как уже отмечалось, преподаватель должен относиться к учащимся дружелюбно, но ни в коем случае не допускать фамильярности. В противном случае учитель рискует потерять авторитет в глазах школьников. Аналогичная проблема, которую мы до сих пор не рассматривали, касается чрезмерной эмоциональности в отношениях с учащимися. В одном из эпизодов, рассматриваемых в данной главе, речь пойдет о школьнице, не спускавшей влюбленных глаз с начинающего учителя. Это постоянно сбивало и отвлекало его, и потому он правильно поступил, незамедлительно вернув юную леди к действительности. Молодая учительница нередко становится предметом воздыханий какого-нибудь ученика. В подобных ситуациях необходимо вести себя тактично и осмотрительно, чтобы не травмировать подростка. В доверительной беседе с учащимся педагог может как бы между прочим подчеркнуть необходимость соблюдения с его стороны профессиональной этики, упомянуть о разнице в возрасте, переменчивом характере чувств и т. д. Пусть школьник поверит в то, что его внимание крайне лестно для учителя и что в дальнейшем у них будут самые дружеские отношения само собой разумеется, что педагог не должен давать ни малейшего повода для каких бы то ни было "романтических" домыслов, так же как недопустимо позволять себе свидания с учениками после школы.

Спокойно относитесь к замечаниям учащихся. Начинающий учитель может быть уверен в том, что учащиеся не оставят его без внимания. Как правило, мнения школьников не достигают слуха педагога. Однако порой учитель все же может ненароком услышать отдельные реплики, проходя по коридору или же задержавшись в классе после урока. Иногда замечания учащихся доходят до учителя опосредованно - через друзей, родственников, знакомых.

Какие бы отзывы ни услышал о себе учитель, к ним следует отнестись объективно, без особых эмоций; еще лучше - поскорее о них забыть. Естественно, что каждый ученик будет воспринимать и оценивать педагога по-своему. Не исключено, что те или иные действия учителя могут вызвать недовольство или даже раздражение у кого-либо из учеников. Безусловно, необходимо добиваться благоприятного отношения учащихся к себе - и тем самым к своему предмету. Но не менее важно поддерживать эмоциональную уравновешенность, которая для педагога является профессиональной необходимостью. А для этого надо помнить, что еще ни одному учителю не удавалось избежать пристального внимания со стороны школьников, а значит, и их всестороннего обсуждения.

Не критикуйте школьный персонал. Вполне возможно, что начинающий преподаватель столкнется в школе с отдельными явлениями, заслуживающими справедливой критики. Хотя она может оказаться оправданной, начинающему учителю никогда не следует высказывать вслух свое недовольство. Не рекомендуется отрицательно отзываться о своей школе, школьных инспекторах или коллегах перед кем бы то ни было. Исключение составляет методист колледжа. Он может помочь начинающему педагогу советом и, несомненно, в дальнейшем не разгласит содержание беседы. Если же начинающий преподаватель в присутствии коллег критикует кого-либо из учителей или школьную администрацию, то это, как правило, отрицательно сказывается на отношениях, сложившихся у него с педагогическим персоналом школы. Не исключено, что начинающему педагогу придется столкнуться с проявлениями неприязни со стороны своих коллег и однажды он услышит в свой адрес: "Ох уж этот выскочка! Кто он такой, чтобы делать нам замечания?"

Будущему преподавателю рекомендуется помнить, что на свете не существует идеальных школ, администрации, учителей. Если заниматься лишь выискиванием одних человеческих слабостей, то их можно обнаружить в избытке. Начинающий учитель может быть уверен в том, что его более опытные коллеги и администрация школы знают о своих недостатках и постоянно работают над их устранением. Если уж ему не терпится заняться критикой, то нужно в первую очередь обратить взгляд на самого себя, выявить собственные недостатки. Он обнаружит, что прежде всего необходимо самосовершенствоваться, а уж потом думать о критике чужих недостатков ^*.

^* (Говоря о сдержанности в критике "чужих недостатков", автор, по сути дела, смешивает человеческие слабости педагогического персонала и объективные недостатки в работе американской школы, которые обусловлены прежде всего социальными факторами. Таким образом, призыв к отказу от критики фактически ориентирует начинающего учителя на конформизм и социальную пассивность.)

Ниже мы рассмотрим ситуации, с которыми, возможно, придется встретиться начинающему педагогу в своей практической деятельности. Читатель увидит, что в одних случаях проблемы возникают из-за беспечности учителя, а в других - вызваны факторами, на которые он не в силах повлиять. В чем бы ни состояла причина возникшей проблемы, ясно одно: решение зависит от здравого смысла учителя, его культуры, способности проявить участие и понимание по отношению к тем, кто вовлечен в назревающий конфликт.

Ученица неравнодушна к начинающему преподавателю. В десятом классе, где я преподавал историю, мне пришлось оказаться в довольно затруднительном положении. Источником проблемы была Мэри, очень привлекательная девушка с обаятельной улыбкой. Прошло совсем немного времени с начала моей работы, как я заметил, что она не сводит с меня глаз. Каждый раз, когда наши взгляды встречались, девушка улыбалась. Не хочу показаться нескромным, но полагаю, ее улыбка заключала нечто большее, чем дружелюбие. А так как она сидела недалеко от моего стола, избежать ее "лучистого" взгляда было невозможно. Меня это отвлекало и, разумеется, мешало работать. Встречаясь со мной в школьных коридорах, Мэри многозначительно произносила нараспев: "Хэлло-о-о!.."

Я не мог придумать, как, не обидев девушку, избавиться от проявлений ее внимания. Попробовал вызывать Мэри чаще других, надеясь, что она не сумеет ответить и тогда ей придется сосредоточиться на работе. Но увы, она отвечала на все вопросы! Наконец я понял, что мне не избежать откровенного разговора с ученицей, и попросил Мэри остаться после уроков.

Я не мог прямо говорить о том, что она уделяет мне слишком много внимания, и начал беседу издалека. Я спросил ее о том, как она относится к программе обучения и к работающим в школе начинающим учителям. Школьной программой Мэри была довольна. Что же касается преподавателей в целом, она относится к ним хорошо, а некоторые ей даже очень нравятся. Тогда я попытался объяснить Мэри, сколько трудностей ожидает начинающих учителей, как сложно установить правильные отношения с педагогическим персоналом школы и с администрацией. Наконец, я остановился на отношениях с учащимися. Я сказал, что у педагога с учащимися возможны самые теплые отношения, но они всегда должны подчиняться требованиям учительской профессии. Все это и в наших интересах, и в интересах учащихся. Девушка согласилась со мной. Я поблагодарил ее за состоявшуюся беседу, заметив, что ее высказывания помогут мне лучше разобраться в трудностях других учащихся. Я также высказал надежду, что все сказанное мной поможет Мэри по-новому взглянуть на наши отношения. "Понимаю",- ответила девушка.

Она действительно поняла цель беседы, потому что с тех пор между нами установились обычные отношения учителя и ученицы.

Начинающему учителю угрожают по телефону. Первые четыре дня моей работы в школе прошли вполне спокойно. К концу четвертого дня, вечером, когда я занимался подготовкой поурочных планов, раздался телефонный звонок. Подняв трубку, я услышал сильно приглушенный мальчишеский голос.

- Говорит твой ученик,- произнес голос.- Завтра мы вышвырнем тебя из окна, так и знай.

На миг я потерял дар речи.

- Это у тебя шутки такие? - сказал я.

- Это не шутка,- отвечал голос.- Завтра мы выкинем тебя из окна. Можешь не сомневаться. - В трубке раздался щелчок.

Я тяжело опустился на стул, не понимая, что все это значит. Я был уверен, что кому-то попросту захотелось меня напугать. Но я мог и ошибаться. Как же мне следовало поступить?

В течение следующего получаса мне звонили еще трижды. Услышав приглушенный голос, я, не отвечая, бросал трубку. В конце концов я решил позвонить учительнице, которая курировала мою работу. Мне необходим был совет, как вести себя завтра, сам я не мог придумать ничего подходящего. Очень не хотелось тревожить коллегу, но для меня это была экстренная ситуация. Ведь что ни говори, но мой класс находился на третьем этаже, и мне совсем не нравилась перспектива быть выброшенным из окна с такой высоты.

Мне показалось, что коллега не слишком обеспокоилась, когда я объяснил ей, в чем суть дела. Она только поинтересовалась, не было ли у меня каких-либо осложнений с учениками. Я ответил, что отношения с классом у меня были ровные.

- Что же мне делать? - спросил я.

- Ничего не надо делать,- последовал ответ.- Если будут звонить еще, отключите телефон, Завтра в классе ведите себя как ни в чем не бывало. Ничего страшного не случится.

Учительница посоветовала мне больше не думать о телефонных звонках и хорошенько выспаться. Честно говоря, ее беззаботность поразила меня не меньше, чем сами звонки.

Вскоре после этого разговора телефон зазвонил вновь. Я отключил аппарат и занялся подготовкой к завтрашнему уроку.

Войдя на следующий день в класс, я пытался держаться спокойно. Хотя, признаюсь, сердце у меня бешено колотилось. Приступив к работе, я внимательно поглядывал на учащихся, стараясь обнаружить чей-нибудь смущенный взгляд. Таковых не оказалось. Коллега была права. Ничего необычного не произошло.

Когда после уроков мы с ней вернулись к прежнему разговору, учительница сказала, что действительно нет ничего необычного в анонимных звонках учащихся. Она считала это проявлением извращенного чувства юмора у некоторых школьников.

- Было время, я тоже получила свою долю анонимных звонков,- продолжала она.- Некоторые из них были вполне дружелюбными, некоторые - романтическими. А однажды я, как и вы, услышала угрозы. Самое разумное - не обращать на все это внимание. Если ученики увидят, что вы на звонки не реагируете, они прекратят звонить.

И снова она оказалась права. Звонки прекратились. Преподавание доставляло мне удовлетворение. И все же я никогда не забуду того граничащего с паникой чувства, которое я испытал из-за нескольких угрожающих звонков.

Ученикам нравится, что к ним относятся как к взрослым. Свою педагогическую деятельность я начал в одиннадцатом и двенадцатом классах коммерческого профиля. С выпускниками я был осмотрителен, ведь в большинстве они были моложе меня лишь на три-четыре года. С одиннадцатым классом трудностей я не предвидел.

К немалому моему удивлению, с выпускниками у меня не было никаких проблем. С самого начала нашего знакомства я относился к ним с уважением, как к вполне взрослым людям. Школьники отвечали мне взаимностью. За все время преподавательской практики мне ни разу не пришлось повысить голос. Удалось даже добиться того, что представлялось невозможным на коммерческом потоке,- ученики прочли роман и написали по нему письменное изложение ^*. Более того, школьникам это понравилось. На протяжении всего времени моего пребывания в школе я получал удовольствие от работы с выпускным классом.

^* (Этот факт наглядно свидетельствует о низком уровне обучения большинства учащихся, которые попадают на "неакадемические" потоки американской массовой школы.)

С учащимися предпоследнего класса дело обстояло значительно хуже. Я был наслышан о них еще до того, как принял класс, и мне казалось, что я достаточно хорошо знаю, с кем мне предстоит иметь дело. Стараясь держаться с ними как можно строже, я говорил тоном, не допускающим возражений, но позже сообразил, что это было оплошностью. У учащихся возникала только негативная реакция. Я давал понять школьникам, что они всего-навсего дети, которых за малейшую провинность ожидает строгое внушение. Стоило ученику заговорить чуть громче обычного, как я поднимал его с места и распекал самым беспощадным образом. Мои действия были бесполезны по двум причинам. Во-первых, весь класс сочувствовал пострадавшему. Во-вторых, сам ученик стремился продемонстрировать, что не боится моего натиска, и намеренно нарушал дисциплину. Естественно, что весь класс становился на его сторону.

Однажды на уроке я услышал стук резинового мяча об пол. Со своего места мне не было видно нарушителя дисциплины. Однако все смотрели на Роя. Видимо, это забавляло его приятелей, и Рой продолжал развлекать класс. Я попытался было не обращать на него внимания в надежде, что он прекратит свои выходки. Куда там! Рой резвился до тех пор, пока я не попросил его и еще нескольких учеников задержаться после уроков.

Я попытался выяснить у каждого по отдельности, какой смысл выводить меня из терпения. Все молчали. Тогда я спросил, интересно ли им в школе. Все отвечали отрицательно. И наконец я спросил, что же они собираются делать по окончании средней школы. "Пойду в армию",- в один голос заявили ребята. Хотят ли они сделать себе карьеру именно в армии? Нет. Тогда что же они собираются делать в будущем? Один выразил желание попытать счастье на службе в полиции, другой сказал, что будет работать у своего отца, третий собирался стать механиком.

Ученику, собиравшемуся стать полицейским, я объяснил, что при приеме на работу полиция запрашивает сведения о кандидате из личного дела в школе и собирает его характеристики. Юноша никак не хотел в это поверить. Но когда я сказал, что мой родной брат состоит на службе в полиции, недоверие исчезло. Около четверти часа мы обсуждали разного рода подробности и расстались друзьями.

С этим классом у меня больше не возникало особых затруднений. Поведение учеников изменилось. Со своей стороны я стал обращаться с учащимися как со взрослыми. Соответственно переменилось и отношение ко мне. Ребятам льстило мое уважение, и они отвечали взаимностью.

Отец ученика раздражен саркастическим замечанием учителя. Фрэнк долгое время изводил меня своими ошибками в письменных заданиях и в тестах. Он мог писать грамотно, но все дело было в его небрежности. Он вечно торопился и работал неряшливо.

Несколько раз я беседовал с Фрэнком, но, видно, мои слова на него не действовали. Однажды, когда терпение мое иссякло, проверяя работу Фрэнка, я написал: "Превосходно! Неужели ты во всем такой неряха?"

Через день после того, как я раздал ученикам проверенные работы, меня вызвал директор. Он рассказал, что отец Фрэнка пришел в ярость, увидев мой комментарий. Дело в том, что внешне мальчик отличался аккуратностью, и отец посчитал мое замечание оскорбительным для своей семьи. Он заявил Директору школы: "Тот, кто делает подобные замечания, оставаться учителем не имеет права. Я обращусь в школьный совет".

Директор не сумел успокоить разгневанного родителя и поэтому предложил мне встретиться с ним и попытаться убедить его не выносить дело на рассмотрение школьного совета. В тот же вечер я отправился домой к школьнику. Мы обсудили с отцом случившееся, и я извинился за то, что невольно обидел его своим замечанием. Он никак не мог успокоиться, говорил со мной холодно и раздраженно, но в конце концов заверил, что оставит инцидент без последствий. Это посещение стоило мне немало нервов. Однако я вздохнул с облегчением, узнав, что дело не получит дальнейшей огласки.

Думаю, мне не следовало писать тех слов, но, откровенно говоря, я не вижу в этом ничего особенного. Я всего лишь хотел добиться от ученика сосредоточенности и внимания, но получил хороший урок. Теперь я буду с большей осторожностью относиться к тому, что пишу. Ведь всегда найдется человек, который может истолковать написанное по-своему.

Девочка возмущена шуткой учителя. Эллен занималась в восьмом классе. Училась она отлично, легко усваивала новый материал, на уроках всегда превосходно отвечала, сама часто задавала интересные вопросы.

Однажды на уроке гигиены для девочек мы изучали общие сведения о жирах, маслах и минеральных солях. Я попросила Эллен прочитать раздел, посвященный жирам, шутливо заметив при этом, что тема должна быть ей близка - девочка отличалась полнотой. Эллен шутку восприняла всерьез: немедленно встала и вышла из класса. Весь ее вид говорил об оскорбленном самолюбии. Я не придала этому особого значения, считая, что большинству подростков свойственны эмоциональные срывы. В данном случае, однако, я была не права.

Прошло пятнадцать минут, и я послала за Эллен одну ученицу, но Эллен не пожелала возвращаться. Тогда я послала другую, строго наказав вернуться вдвоем с Эллен. Войдя в класс, Эллен миновала мой стол, словно там было пустое место. До конца урока девочка игнорировала мое присутствие, демонстративно отворачиваясь от меня.

Я полагала, что к следующему уроку Эллен забудет мои слова. И вновь я ошиблась. Напряженность только усилилась. Эллен сидела в классе, словно изваяние. Когда я обращалась к ней с каким-нибудь вопросом, девочка безразлично отвечала: "Не знаю". Успеваемость ее заметно ухудшалась.

В конце концов у нас состоялся разговор. Я извинилась за неудачную шутку. Но Эллен не поверила в мою искренность, считая, что мои извинения вызваны возмущением всего класса. Я как могла старалась убедить ее в том, что глубоко сожалею о случившемся. Должно быть, мне это удалось, так как уже на следующий день поведение школьницы заметно переменилось. Постепенно наши отношения наладились, от былых недоразумений не осталось и следа. Эллен продолжала отлично заниматься и по успеваемости вышла на первое место в классе.

Предвзятое отношение к ученику со стороны преподавателей. Я не раз слышала о том, что на учеников навешивают "ярлыки" из-за того, что в глазах учителей за ними утвердилась нелестная репутация. Когда такой ученик попадает в новый класс, немедленно между ним и учителем возникает стена отчуждения. Я имела возможность наблюдать подобное во время своей работы, и это оставило у меня горький осадок.

О Тони я слышала еще до того, как начала преподавать в его классе. В школе о подростке давно шла дурная слава. Он постоянно сбегал с уроков, а нередко просто прогуливал. В текущем году за ним уже числилось сорок прогулов. Если же он приходил в школу, то его чаще всего выгоняли из класса или отправляли к директору. Матери Тони не раз приходилось являться в школу по письменным вызовам администрации. Тони часто оставляли после уроков, но поведение его не улучшалось. В классе ученик ругался непристойными словами, а к одной молодой учительнице обращался не иначе как "блондиночка" или "детка". Почти все учителя отмечали вызывающее поведение подростка.

К тому времени, когда я приняла класс, у меня сложилось сильное предубеждение против Тони. Про себя я решила, что передо мной явный наглец. В общем-то, я сделала то, от чего всегда зарекалась. Но поведение ученика было столь вызывающим, что нетрудно было поддаться искушению и, поддерживая общее мнение, навесить на подростка "ярлык". В то же время я понимала, что следует преодолеть такое отношение и дать Тони возможность показать себя с лучшей стороны.

Я несколько раз беседовала с ним. Из этих разговоров, а также из бесед со школьным психологом-консультантом я узнала, что в течение восьми лет Тони посещал частную школу. В шестом классе он учился на "хорошо" и "удовлетворительно", что вполне соответствовало его показателю I. Q. - 101 балл. Затем, начиная с седьмого класса, успеваемость Тони снизилась. Его исключили из частной школы. В государственной бесплатной школе он стал учиться еще хуже, и было очевидно, что текущий год завершится для Тони полным провалом.

Беседуя со мной, Тони как-то пожаловался на то, что преподаватели никогда по-настоящему не принимали его всерьез, а все больше понукали и отдавали распоряжения. Видимо, это безразличие вызвало у подростка внутренний протест, и он решил поиграть на нервах у своих учителей. Поговорив с ним, я увидела, что Тони по натуре добрый парень, но потерял веру в себя, в свои способности и возможность изменить что-либо в будущем. Я сказала Тони, что он, как и все, способен управлять собой и сам решать свою судьбу. Я убеждала его, что отношение к нему учителей зависит от него самого. Парень упорно твердил, что преподавателям он безразличен.

На своих занятиях я стремилась проявить интерес и участие к Тони. Он понимал это, и у нас с ним не возникало затруднений. Напротив, в классе он старался вовсю. Но мое внимание к подростку не могло принести быстрых результатов.

К сожалению, учителя так и не смогли пересмотреть свое отношение к Тони. Я со многими говорила о нем, но все придерживались прежнего мнения. Откровенно говоря, я считаю сложившуюся ситуацию постыдной. Ведь единственное, в чем нуждался Тони,- это внимание и заинтересованность. Именно в этом заключалась возможность исправить положение, и именно в этом учителя не желали пойти ему навстречу. Я убеждена, что только тогда, когда учителя наконец начнут по-настоящему уделять Тони хоть немного внимания, парень сможет справиться с учебой и закончить школу.

О двух типах учителей. Большинство педагогов, с которыми мне пришлось общаться во время работы в школе, за некоторым исключением были честными, знающими, выдержанными людьми, любящими свое дело. Но я думаю, что в каждой школе есть один-два учителя, которым педагогическая работа явно противопоказана. Они раздражительны, вспыльчивы, часто срываются на крик и проявляют такую строгость по части дисциплины, что им скорее следовало бы стать стражами порядка, чем преподавать в школе. Учителя этого типа совершенно не считаются с тем, что перед ними живые дети, неугомонные, наделенные любознательностью, чувством юмора и не всегда способные принять порядки и ограничения "взрослого" мира.

Мне довелось столкнуться с двумя учителями, которые были явной противоположностью друг другу. Один из них отзывался о своих девятиклассниках с неизменной неприязнью. Однажды он заявил мне: "Этим паршивцам нужна железная рука. Вы только начинаете карьеру учителя, и, честно говоря, я вам искренне сочувствую. Никому бы этого не пожелал".

Учительница, у которой дисциплина была ничуть не хуже, если не лучше, чем у упомянутого педагога, придерживалась совершенно иной точки зрения. Она полагала, что главное в педагогической работе - это любовь к детям и стремление помогать им. Однажды ученик притащил в класс черепаху и пустил ее гулять по аудитории. Учительница спокойно заметила мальчику, что он отвлекает класс, и попросила убрать черепаху. Позднее она поговорила с ним Отдельно, и подросток искренне извинился перед ней.

Помню, как в тот день после занятий учительница сказала мне: "Он ведь не по злобе это сделал. В конце концов, с мальчишками всегда так - они нет-нет, да и выкинут что-нибудь. Глупо было бы на него сердиться".

Интересно, как бы поступил с этим "паршивцем" первый учитель? И чьи результаты были бы лучше? Кому из двоих дети отдали бы предпочтение? Думаю, что двух мнений тут быть не может.

Неразумная критика начинающего учителя в адрес коллеги. Мне советовали никогда ничего и никого не критиковать в школе, где предстоит работать. К моему величайшему огорчению, я допустил одну ошибку, а вернее, неосторожное высказывание.

Преподавательская практика подходила к концу, и моя работа ни у кого нареканий не вызывала. По плану я преподавал в нескольких классах и наблюдал за ходом обучения в других. За две недели до окончания практики я попал на уроки педагога, с которым раньше не сталкивался.

Мистер К. был предпенсионного возраста, и, говоря откровенно, на его уроках я ничему не научился. Скорее, я увидел то, чего не следует делать. В классе, где он преподавал историю, царила невыносимая скука: учащиеся один за другим читали текст учебника, а мистер К. изредка вставлял какую-нибудь реплику. Было видно, что он глубоко погружен в свои мысли и происходящее в классе его мало трогает. Как ни странно, школьники вели себя образцово и не причиняли педагогу никаких хлопот. Помнится, я еще подумал о том, насколько роль учителя не подходит этому человеку.

Как-то я разговорился с одним преподавателем. На вопрос, как мои дела, я ответил, что многому научился у школьных учителей. "То есть у всех, за исключением мистера К. Наверное, даже я успешнее бы справился с работой",- не подумав, добавил я.

До сих пор непонятно, как эти слова сорвались у меня с языка. Мой собеседник возмутился и сказал, будто отрезал: "Да если вы когда-нибудь сможете стать хотя бы наполовину таким учителем, каким был мистер К., считайте, что вам повезло".

Моя реплика стала достоянием гласности, и отношения мои с педагогическим персоналом стали натянутыми, если не сказать враждебными. Мне всячески давали понять, что я слишком высокого мнения о себе. Что бы я ни делал, мне непременно указывали на то, как это далеко от совершенства.

Я никак не мог понять, почему весь преподавательский состав так остро отреагировал на совершенно невинное замечание, и постарался незаметно разузнать о мистере К. у школьников. Вот тогда все выяснилось. Мистера К. почитали как высококвалифицированного специалиста и уважаемого человека в равной мере и учащиеся, и преподаватели школы. Три месяца назад у него умерла жена, и с тех пор он находился в состоянии глубокого душевного потрясения.

Не стоит говорить, какой это был для меня урок. Оставшиеся несколько дней мне было стыдно смотреть в глаза коллегам. Никогда больше я не позволю себе резких высказываний в чей-либо адрес. Мне стало ясно, насколько обманчивы могут быть поверхностные впечатления. Хорошо еще, что этот эпизод произошел в конце моей работы в школе. Я ушел, даже не решившись попрощаться с учителями.

Начинающий учитель попадает в неловкое положение.

Моя работа шла вполне спокойно до того вечера, когда мне предстояло дежурить на школьных танцах. Я уже собрался выезжать из дома, как позвонила Джуди, одна из моих учениц, и попросила подвезти ее в школу. Я сказал, что заеду за ней.

По дороге я заехал за одним учителем, а потом за Джуди.

Когда мы остановились у школы, девочка горячо поблагодарила меня и тут же спросила, не смогу ли я отвезти ее домой после танцев. Я согласился.

Танцы были в полном разгаре. Сам я не танцевал, но мне было приятно наблюдать за танцующими. Час спустя ко мне подошла одна школьница и сообщила, что Джуди плачет.

- Дето в том, что вы привезли ее, но ни разу даже не пригласили танцевать,

Я был поражен. Очевидно, Джуди сказала подружкам, что именно я пригласил ее на вечер, а потом перестал обращать на нее внимание. Как мне следовало поступить?

Вместе со мной на вечере дежурила миссис Д., работавшая в школе не один год. Я тут же подошел к ней и объяснил ситуацию. Она пообещала поговорить с Джуди и отвезти ее домой.

Назавтра я пошел к директору и рассказал ему о случившемся. Он вызвал Джуди и в моем присутствии вежливо и доброжелательно объяснил ученице, как выглядело ее поведение. Джуди признала, что вела себя неверно, и извинилась. Инцидент был исчерпан.

Я рад, что все так кончилось. Хорошо еще, что, когда мы заехали за Джуди, в машине сидел мой коллега. Иначе не известно, что еще она могла нафантазировать, рассказывая подругам о своей поездке на школьные танцы.

Начинающий преподаватель пытается уладить конфликт. Проработав две недели в школе, я заметил, что один из моих учеников каждую пятницу пропускает занятия. Я обратился к своему куратору и выяснил, что это продолжается уже в течение нескольких недель. Педагог добавил, что Фред - застенчивый подросток, не уверенный в своих силах. Записи в личном деле свидетельствовали о том, что школьник трудолюбив, добросовестно выполняет задания и на него можно положиться. На протяжении всего обучения в школе его физическое состояние было на хорошем уровне, но он отличался повышенной возбудимостью и нервозностью. Оценки парня были весьма средними.

Я побеседовал с Фредом и спросил, почему он отсутствует каждую пятницу. В ответ он угрюмо промолчал. Я повторил вопрос. Тогда Фред сказал, что по пятницам ему всегда нездоровится. Поскольку мальчик мялся и запинался, а мне не хотелось портить с ним дружеских отношений, я оставил его в покое.

На следующий день я попросил трех одноклассников Фреда остаться после урока и спросил на счет еженедельных пропусков их товарища. По всему было видно, что они знают причину, но не хотели бы о ней говорить. Я постарался убедить их в том, что искренне хочу помочь парню. Наконец один из школьников объяснил, что Фред боится ходить в школу по пятницам. Как-то в школьной мастерской он поссорился с учителем труда и тот сломал его поделку. По натуре Фред был робким, легко возбудимым, и этот инцидент до того взволновал его, что ученик боялся следующей встречи с мастером.

Я не знал, стоит ли мне обращаться к учителю труда, чтобы обсудить с ним эту проблему. Ведь я всего лишь начинающий учитель, и он вполне может попросить меня не вмешиваться не в свое дело. И все же я решил попробовать. Кажется, мастер даже не удивился моему вопросу. Он подтвердил, что уничтожил работу Фреда, и добавил, что такая же участь постигла и других учеников, которые, по его мнению, того заслуживали. Учитель сказал, что в его намерения входило только наказать Фреда, но не отпугивать его от занятий в мастерской.

Я вновь побеседовал с Фредом, заверил, что понимаю его состояние, и попросил рассказать, как все происходило с его точки зрения. В общих чертах рассказ подростка не расходился с рассказом учителя, однако Фред утверждал, что учитель не желал больше видеть его в классе. Я пытался объяснить, что это совсем не так, и настаивал на том, чтобы школьник встретился с мастером. Я старался убедить Фреда, что его страхи необоснованны и преувеличены.

После беседы с Фредом у меня состоялся очередной разговор с мастером. Я попросил его помочь школьнику обрести уверенность в себе. Он пообещал на следующий же день поговорить с подростком. Обещание свое он сдержал, но результат собеседования оказался неутешительным. Чувство взаимного недоверия и непонимания лишь усилилось.

Тогда в сложившейся ситуации решили разобраться родители Фреда. Состоялся довольно резкий разговор с директором школы, и в результате Фред получил освобождение от посещения мастерской на некоторое время.

Фактически Фред на время ушел от проблемы. Источник ее так и не был устранен. Робость и волнения подростка по-прежнему не были преодолены. Тем не менее принятые меры уменьшили возможность дальнейшего конфликта, который мог бы повлечь за собой обострение эмоциональных проблем школьника. Так или иначе, но я сделал первый шаг. Возможно, кто-нибудь сможет сделать следующий.

Подросток рассчитывает на влияние отца. Поначалу я считал Джона самым бестолковым и ленивым парнем в классе, где преподавал физику. Более того, я постепенно понял, что он к тому же был зачинщиком всех беспорядков. Я навел о Джоне справки. Оказалось, что он - сын члена школьного совета и, рассчитывая на своего отца, полагает, что учителя будут делать ему поблажки.

С самого начала Джон принялся испытывать мое терпение. Он никогда не выполнял домашних заданий и как мог развлекался на уроках. О чем бы я ни спросил Джона, он был не в состоянии ответить. И в то же время стоило мне обратиться к кому-либо из его одноклассников, как он тут же вмешивался с совершенно несуразными репликами. Создавалось впечатление, что он не испытывает никакого уважения ни к преподавателям, ни к своим одноклассникам, ни к самому себе.

Его нежелание работать полностью проявилось при выполнении тестов, с которыми он справлялся хуже всех. По одному из тестов он получил нулевой балл. Надо было срочно что-то предпринимать, и я пригласил учащегося на собеседование. Я поинтересовался, нет ли у него каких-либо особых проблем и в чем я могу ему помочь. Парень ответил, что у него все в порядке и что школой он доволен. "В таком случае надо как следует взяться за учебу",-o заметил я. Он искренне согласился со мной.

Однако решимости Джона хватило ненадолго. Он быстро вернулся к прежней роли и снова бездельничал в классе. По очередному тесту оценка у парня вновь была самой низкой. Я сделал выговор Джону перед всем классом, сказав, что глубоко разочарован его работой. Как-то раз я дежурил в аудитории для самостоятельных занятий, где большинство присутствовавших составляли ученицы выпускных классов. Джон очень старался произвести впечатление на девушек. Я сделал ему еще один публичный выговор, умышленно упомянув о низких щенках, и посоветовал не терять время попусту. Эти слова вызвали смех у девушек, и Джон притих до конца занятий.

С этого времени Джон переменился. Он внимательно слушал объяснения, стал задавать толковые вопросы, добросовестно старался выполнять мои задания. Чтобы поощрить подростка, я поставил ему зачетный балл по результатам ближайшей контрольной проверки. Видимо, это было именно то, что было нужно Джону. Он увидел, что вполне способен справляться с учебой сам, не полагаясь на влияние своего отца.

Учащийся грозится ударить начинающего учителя.

В начале своей работы я столкнулся только с одной серьезной проблемой, но она попортила мне немало нервов. Речь идет о столкновении с учащимся выпускного класса, который не только скверно занимался, но и был закоренелым нарушителем дисциплины. С ним было немало хлопот. Трижды парень был замешан в серьезных инцидентах, а один раз его исключали из школы. Дело дошло до того, что директор не остановился перед применением к нему телесного наказания. В ответ парень принялся распространять петицию с требованием уволить директора с его поста. Все преподаватели сходились в мнении, что парень этот - "крепкий орешек". А один из учителей называл его не иначе как "психом".

Однажды я дежурил в аудитории для самостоятельных занятий. В помещении было много девушек и только один парень - уже известный нам выпускник. Прошло каких-нибудь пять минут, как там, где находился этот парень, начался какой-то шум.

Я тотчас же попросил его пересесть на другое 1 место. На это он ответил, что я к нему придираюсь что он никуда не собирается пересаживаться. Я не стал настаивать и вернулся за свой стол, чтобы продолжить проверку ученических работ. Не успел я

сесть, как услышал оскорбительные выражения в свой адрес. Парень говорил так, что его слышали все. Я подбежал к нему и потребовал повторить сказанное, но он схватил стул и заявил, что, если я посмею тронуть его, он меня изувечит, что терпеть не может учителей-новичков и после школы еще доберется до меня. Такая вот история... ^*

^* (Приведенный эпизод - лишь одно из многочисленных проявлений той атмосферы насилия, которая стала печальным признаком американской школы последнего десятилетия (см.; "США; экономика, политика, идеология", 1979, № 4, с. 50-51).)

Трудный ученик - сын преподавателя. Я бы посмеялся над такой проблемой, если бы сам не был к ней причастен. Речь идет о педагоге, который курировал мою работу, и его сыне, учившемся в одном из классов, где я преподавал.

Еще в период моего предварительного наблюдения за работой опытных педагогов мой куратор детально изложил свои взгляды на преподавание. Чувствовалось, что он немало испытал в жизни. Может быть, поэтому он был сторонником строгой дисциплины. Он был убежден, что единственно действенный путь решения дисциплинарных проблем - это применение телесных наказаний и одновременное снижение оценки нарушителю порядка. Он не сомневался в том, что ответственность за проступки детей несут их родители, и утверждал, что причина плохого поведения детей кроется в недостаточной требовательности к ним в семье.

Самое забавное было то, что сын этого преподавателя был далеко не безупречен. Он нарушал дисциплину не только на моих занятиях. Способности у мальчика были выше среднего, и оценки он получал высокие. Тем не менее он постоянно мешал мне своей болтовней, отвлекал от занятий одноклассников. Я безуспешно пытался образумить парня. В конце концов пришлось сказать, что я снижу ему оценку. Поведение парня не изменилось, и я исполнил свою угрозу.

К моему удивлению, это вызвало бурю негодования у моего куратора, который заявил, что снижать школьнику оценку по соображениям дисциплинарного порядка - необоснованно и несправедливо. Родительское вмешательство дополнилось появлением в школе матери ученика. Она заявила, что ее сын - отличный ученик и воспитан как настоящий джентльмен.

Разумеется, я никак не мог ожидать, что коллега, который так пространно излагал мне свои убеждения, будет возмущен тем, что я применил их на практике. Но на этом дело не кончилось. С той поры он постоянно находился в моем классе, без конца делая мне замечания и всячески вмешиваясь в работу.

Подросток старается очаровать молодую учительницу.

Билла попросили проводить меня в класс, где мне предстояло начать работу. Для подростка нельзя было придумать лучшего способа, чтобы показать себя. Билл сразу дал мне понять, что он не глуп, остроумен и к тому же обаятелен, насколько может быть обаятельным рыжий, веснушчатый мальчишка-семиклассник.

Меня тревожили мысли о предстоящей работе, поэтому я с признательностью воспринимала любое проявление поддержки и дружелюбия. Билл непринужденно взял меня за руку и повел в класс. Общительность и дружелюбие ученика успокоили меня. Ко мне вернулось самообладание. Я была благодарна Биллу и очень обрадовалась, узнав, что он учится в моем классе.

С тех пор мы с Биллом были в самых дружеских отношениях. Я была очень довольна его учебой. Ответы мальчика порой были настолько интересны и остроумны, что о некоторых из них я рассказала своим коллегам. Я даже познакомила Билла кое с кем из учителей, до того не знавших о моей удивительной "находке".

Такая популярность не пошла Биллу на пользу. С каждым днем он вел себя все более и более несдержанно. Вскоре он уже ничем не отличался от остальных учащихся, которые откровенно актерствовали в классе. Я обнаружила, что весь класс сосредоточил усилия на одном - попытках добиться моего, внимания и одобрения.

Билл всегда первым приветствовал меня в классе. Он всячески стремился добиться от меня особых привилегий. Например, именно он хотел вытряхивать корзины для мусора, раздавать бумагу для письма. Больше всего его привлекали разного рода "особые поручения". Фактически Билл добивался положения мальчика-рассыльного при своей учительнице. Кроме пустой траты ценного времени, все действия школьника побуждали одноклассников следовать его примеру и состязаться с Биллом в стремлении оказаться в центре моего внимания. Я так и не сумела найти выход из этого затруднительного положения.