II

Моральная дефективность тем отличается от других психических аномалий, что ее как болезнь sui generis^* буквально с трудом приходится отыскивать в общих курсах психопатологии и общих психиатрических клиниках.

^* (Sui generis (лат.) - букв, "своего рода"; своеобразное явление, качественно отличное от других.)

Мы находим в этих курсах обычно лишь сравнительно небольшое число страниц, посвященных нравственному помешательству (moral insanity)^*, заполняемых притом стереотипным традиционно-архаическим содержанием. Получается впечатление, что когда-то издавна эта глава попала в эти курсы и с тех пор механически переписывается, с годами все более и более сокращаясь. Еще странней чувствуем мы себя, обращаясь к тому предмету, где эта аномалия, казалось бы, должна особенно фигурировать, - к судебной психопатологии. Так, например, в "Судебной психопатологии" Сербского (изд. 1900 г.) из 477 страниц этой болезни посвящено только 3 (три) страницы. Здесь moral insanity фигурирует буквально на задворках, и даже фанатичный защитник ее вряд ли станет отрицать, что с научной точки зрения традиционное описание ее производит самое жалкое впечатление. Но есть одна наука, где moral insanity чувствует себя, как у Христа за пазухой: это - детская психопатология.

^* (Moral insanity (англ.) - нравственное помешательство. Учение о "нравственном помешательстве" как психическом заболевании, выражающемся в нарушении нравственной сферы личности при сохранности других областей психики, было выдвинуто английским психиатром Д. Притчардом, описавшим симптомы этого заболевания в книге "A treatise on insanity and other disorders affecting the mind" (1835). Уже в 50-е гг. XIX в. психиатры высказывали сомнение в том, что этические дефекты в поведении человека можно рассматривать изолирован но от общего состояния психического здоровья. Анализ описанных Притчардом случаев, сделанный П. Нэке (см.: Nacke P., Uber die sogennante Moral Insanity, Wiesbaden, 1902), показал, что дефекты нравственного поведения свойственны вообще лицам, обнаруживающим задержку психического развития, и могут проявляться при различных душевных заболеваниях. В 20-е гг. XX в. в общих руководствах по психиатрии уже прямо отмечалось, что термин "нравственное помешательство" не имеет права на существование.)

Возьмем наиболее добросовестное с научной точки зрения, т. е. наиболее тщательное и вдумчивое, описание.

Я считаю таковым описание Г. Трошина "Антропологические основы воспитания - сравнительная психология нормальных и ненормальных детей", т. II, с. 541-551^*, и именно по этой причине беру его для своего анализа. Первоначальная формула moral insanity, принадлежащая "основателю" этой болезни Притчарду: "Моральное безумие - это потрясение ума, которое оказывает влияние исключительно на моральные чувства, оставляя интеллект совершенно незатронутым". Но Трошин правильно указывает: "В дальнейшей истории психиатрии moral insanity очень сблизилось с недоразвитием; причин для этого было более чем достаточно: обе формы имеют общую этиологию, главным образом наследственные влияния; moral insanity часто бывает врожденным и стационарным состоянием, как и различные формы умственного недоразвития; невольно бросается в глаза аналогия между ними: нравственный идиотизм в параллель умственному. Естественно, что в конце концов стали доказывать неточность первоначальной формулы Притчарда ("незатронутый интеллект"), и в настоящее время большинство (но не все) психиатров держатся того мнения, что при moral insanity умственные способности понижены. Правда, понижение квалифицируют как "легкое", "слабое", "едва заметное" и т. д., но тем не менее разница между отсталостью (слабейшей степенью недоразвития) и имморальностью становится все меньше; всего решительнее высказывается в этом смысле Sollier, признавая всех имбециликов и отсталых одинаково и без исключения за иммораликов" (с. 541).

^* (Книга Г. Я. Трошина "Антропологические основы воспитания. Сравнительная психология нормальных и ненормальных детей", состоящая из двух томов, вышла в 1915 г. в Петрограде. В ней собран большой фактический материал о психическом развитии в детском возрасте. Данные Трошина Блонский использовал впоследствии при характеристике возрастных особенностей детей.)

Трошин - защитник moral insanity, но даже защитник ее должен признать: "Вглядываясь в отдельные признаки так называемого moral insanity, мы не находим чего-либо нового сравнительно с психическим недоразвитием в различных его степенях. Нечего и говорить о неблагоприятной наследственности и дегенеративных признаках: это очень распространенные явления и существенной распознавательной роли не играют. Явления раннего детства: конвульсии, обмороки и замедленное физическое развитие - одинаково свойственны как morall insanity, так и недоразвитию. Раздражительность и пароксизмы гнева как первичные эмоции типичны для всех форм недоразвития. Несколько труднее вопрос о первичных морально-социальных чувствах: привязанность мы нашли даже у идиотов; между тем имморалики будто бы с самого детства не ласкаются к родителям, не привязываются к братьям и сестрам, - словом, не обнаруживают даже первичной привязанности, что, по-видимому, отличает их от недоразвития. Но правда ли это? Nacke в своем труде "Über die sogenannte moral insanity" говорит, что нет хороших историй болезни нравственного помешательства; с этим можно согласиться: иммораликов рисуют слишком схематически и дедукционно утверждают, что им недоступны все, целиком, морально-социальные эмоции; но обыкновенно те же авторы, следя за жизнью своих героев, ставят на вид, что они сближаются с нехорошими людьми, предпочитая обществу родных общение с себе подобными типами; но ведь это и есть первоначальная эмоция, существование которой только что отвергалось. Если, обратив внимание на эту частность, в каждом отдельном случае доискиваться, каковы самые ранние и первоначальные проявления морально-социального чувства, оказывается, что в этом отношении имморалики не отличаются от обыкновенных детей и от недоразвитых...

Дальнейший необходимый признак имморальности - резкий эгоизм и гипертрофия личности, проявляющаяся в упрямстве, своеволии, неподатливости внешним воздействиям, неприспособляемости к внешней среде (учебные заведения), а субъективно - в эгоцентрическом мышлении и поведении. И эта черта вполне совпадает с психологией недоразвития, по крайней мере с той степенью ее (отсталость), умственные способности которой достаточны для того, чтобы создать своеобразную идеологию собственного "я". Может быть, разница заключается в том, что у иммораликов гипертрофия личности является раньше (до 6 лет), чем у отсталых, у которых, насколько я могу судить по своим наблюдениям, гипертрофия личности образуется между 8 и 10 годами... Впрочем, и moral insanity, следовательно и связанный с нею эгоцентризм, может развиваться в различное время; период полового созревания по справедливости пользуется особым значением в этом отношении.

Далее следует самый важный симптом в moral insanity - так называемые извращенные чувства и влечения: ко лжи, воровству, поджогу, жестокости к близким людям, мучительству животных, онанизму, цинизму, буйству, вообще ко всему дурному. Встречается ли это у идиотов, имбециликов и отсталых? Без всякого сомнения; общий признак недоразвития: если положительные формы какой-нибудь функции не выражены, их место заступают отрицательные; в сфере чувства это значит, что вместо социально-моральных чувств действуют отрицательные их проявления; к этому надо прибавить и то важное обстоятельство, что мораль в своем развитии резко изменялась: например, справедливость развилась из первичной эмоции в виде чувства мести; у идиотов и имбециликов это чувство исчерпывает всю свойственную им справедливость, следовательно, с нашей точки зрения, они аморальны. Вторичные социально-моральные эмоции развиваются медленно. Разве не бывает, что нормальные дети, особенно маленькие, бьют своих родителей, не говоря уже о братьях и посторонних? Разве дети не выдумывают историй с ворами, разбойниками, которых они видели и прогнали? Разве они не мучают животных, не разоряют гнезд, не топят щенков, не отрывают крыльев у птичек, не ломают игрушек и дорогих вещей?

Все без исключения - и нормальные дети, и идиоты, и имморалики, когда совершают антиморальные действия, испытывают удовольствие; иными словами - они все имеют так называемые извращенные чувства и влечения... Следовательно, и в этом отношении имморалики не отличаются от недоразвития.

Остаются еще экстраординарные преступления иммораликов, вроде убийства, поджогов, краж и т. д. Но это - случайное явление, в том смысле, что оно зависит столько же от преступника, сколько от социальных условий; можно и должно признавать влечение к дурному на почве психического недоразвития и общего патологического извращения психики, но нельзя отождествлять самое преступление с этим извращением; преступление есть и будет социальным явлением; напрасно люди, заинтересованные в современном общественном строе, пытаются успокоить себя идеологией, что все социальные несчастья вроде убийств, насилий, воровства, проституции и т. д. обязаны своим бытием ненормальным представлениям человечества; скорее, обратно; во всяком случае, без соответствующих социальных условий не совершит преступления даже имморалик, как не застрахованы от него самые нормальные люди.

Таким образом, мы приходим к выводу, что ни один из отдельных признаков moral insanity не отсутствует у представителей недоразвития; больше того, вся совокупность признаков вполне свойственна недоразвитию и даже в количественном отношении антиморальные явления в недоразвитой психике преобладают над моральными, по крайней мере в сравнении с обыкновенными людьми" (с. 543-545).

Какой же отсюда можно сделать вывод? Казалось бы, один: moral insanity как болезни sui generis нет, и то, что обычно так называют, совпадает с умственным недоразвитием. Но Трошин пробует доказать, что отсталость и имморальность - два различных явления: "Ближе всего к иммораликам подходят отсталые: все они эгоисты; первичные эмоции (гнев, страх, месть и т. д.), характерные для низших степеней недоразвития, у них продолжают играть большую роль; высшие вторичные эмоции образуются с трудом, а идейные чувства совсем недоступны, разве только в словесной форме, не имеющей внутренней обязательности и принудительности ("знают, но не могут"); общее явление недоразвития - замена положительных форм отрицательными проявлениями - у них выражено; следовательно, антиморальные явления как более легкие и требующие меньшей траты жизненной энергии, чем положительные, здесь встречаются чаще нормы. Но главное, что сближает отсталость с имморальностью, это гипертрофия личности: интеллектуальных способностей достаточно, чтобы создать идеологию собственного "я"; и так как это "я" не подчинено социальной и духовной личности, то в результате появляется культ эгоизма" (с. 546-547). И тем не менее, по Трошину, между отсталыми и иммораликами существует лишь аналогия, но не тождество. Дело в том, что отсталых, по Трошину, всегда отличает от имморалика три признака: 1) отрицательные явления существуют наряду с положительными ("в отсталых, даже с выраженными имморальными явлениями, можно найти симпатичные черты"), 2) преобладание отрицательных явлений объяснено психологически, 3) у отсталых не исключено внутреннее (самостоятельное) и внешнее подавление имморальных влечений. Так вот и я бы хотел знать, видел ли Трошин, руководитель школы-лечебницы, или кто-нибудь другой из защитников moral insanity, будь как угодно велика его практика, хотя бы одного ребенка-имморалика, у которого не было бы ни разу ни одного положительного проявления, имморальность которого была бы вне психологических законов, вне принципа причинности и который, наконец, иногда не сдерживал себя. Таких иммораликов нет и не может быть, так как то, что приписывает им Трошин, есть физиологическая невозможность: 1) абсолютная моторная незаторможенность и 2) чудесная беспричинность. Отличия, по Трошину, отсталого от имморалика - сущие пустяки, о которых надо остерегаться писать в претендующей на научность книге.

Трошин считает, что "в основе настоящей moral insanity лежат "патологические импульсы". Обыкновенно они называются извращенными чувствами или стремлениями: ко лжи, воровству, поджогу, жестокости, к злому вообще" (с. 548). Он предвидит возражение: "Но ведь эти извращенные стремления встречаются и у нормальных детей". Трошин отводит это возражение так: "Совершенно верно: психиатрия признает это и патологическими считает стремления лишь в том случае, если они начинаются слишком рано, продолжаются слишком долго, выражаются слишком сильно, вызываются слишком малыми причинами и слишком настойчивы, чтобы уступать внешним воздействиям. Таким образом, чисто количественный критерий для отличия от нормы" (с. 548). Но тут же Трошин спотыкается: "Психическое недоразвитие подрывает даже этот критерий: у идиотов, имбециликов и дебиликов отрицательные явления чаще нормы" (с. 548). Итак, даже по Трошину, "требуется еще что-то". Что же это "что-то"? "Это что-то можно понять на примерах" (sik!).

Перед нами выступал защитник moral insanity, серьезный, вдумчивый, с огромной практикой и теоретически "подкованный". И что же мы видим? Он все время говорит против себя. Его же собственными словами мы доказали несуществование moral insanity как явления sui generis, я бы сказал, доказали со всей роскошью многочисленных веских аргументов и тщательного анализа. Мы доказали его собственными словами, так как он все время вдумчиво разбирался в вопросе. Но власть традиции тяготела над ним, и, вопреки себе, он старается во что бы то ни стало признать moral insanity. И что тогда получается у Трошина? Либо фактические несуразицы и наивности, либо мистическое "что-то". Это "что-то", которое "можно понять на примерах", этот никогда не существовавший в природе имморалик, без единой положительной черты, абсолютно расторможенный и стоящий вне всяких законов причинности, - это все символы того абсурда, до которого доходят даже самые вдумчивые, самые добросовестные и образованные защитники moral insanity.