Проблема организации народного образования

К концу XVIII в., особенно во время французской буржуазной революции и после нее, немецкие педагоги- сторонники идеи национального воспитания - большое внимание уделяли вопросам организации народного образования. Если в 60-70-х и даже еще в 80-х годах педагоги-филантрописты занимались главным образом проблемами воспитания и обучения в школах для "образованных сословий", то в последующие годы наиболее прогрессивными педагогами был выдвинут целый ряд планов организации единой национальной школьной системы.

Появление таких планов несомненно отражало потребности буржуазного развития Германии. В этой стройной системе национального воспитания определенное место уже отводилось и школам для народа. Правда, нельзя не заметить, что планы немецких педагогов были гораздо умереннее и ограниченнее по сравнению с проектами реорганизации народного образования в революционной Франции: идеологи французской революции мечтали о создании подлинно единой школы, предоставляющей всем равные образовательные возможности; немецкие же, даже наиболее прогрессивные педагоги считали необходимым 'согласовывать объем образования с принадлежностью человека к тому или иному общественному классу, ибо "излишнее образование еще более пагубно, чем недостаточное, и доступ к наукам должны получать только те представители простого народа, которые выделяются своей гениальностью" (К. L. F. Lachmann, Allgemeine Ideen uber die einer jeden besonderen Menschenklasse Deutschlands zu wunschende Ausbildung und Aufklarung, S. 64.).

Заслугой немецких педагогов конца XVIII в. несомненно является то, что они, пусть даже и в ограниченной мере, выступили в защиту права простого народа на получение определенного систематического образования. Кроме того, очень важным была и их установка на то, что школа должна готовить к жизни, к участию в производительной деятельности, к участию в общественной жизни.

Наиболее систематически план организации народного образования был изложен Карлом Лудольфом Фридрихом Лахманом в работе "Общие идеи относительно образования и просвещения, желательных для каждого отдельного класса людей в Германии" (1790).

Лахман начинает с попытки классифицировать все население Германии. Он выделяет следующие группы или, как называет он сам, сословия: крестьяне, низшие городские сословия, бюргерство, духовенство, учителя и воспитатели, врачи и хирурги, юристы, государственные чиновники, солдаты и офицеры и, наконец, женский пол. Каждой из этих 10 категорий людей, по его мнению, необходимо давать соответствующее их нуждам образование. Однако вместе с этим все люди нуждаются еще и в общечеловеческом воспитании. Исходя из этих двух требований, Лахман и разработал свой план организации просвещения в Германии.

Прежде всего нужно отметить, что Лахман был горячим сторонником общественного воспитания. Использование домашних учителей и воспитателей он считал возможным допускать только для детей дошкольного возраста.

Все общественные школы он предлагал разделить на две категории: школы общего и школы специального назначения.

Школы общего назначения, по мнению Лахмана, должны были состоять из трех ступеней. Первая из них предназначается для сообщения элементарных знаний. Предложенный Лахманом учебный план этой школы выгодно отличался от традиционного круга предметов, изучавшихся в обычных народных школах того времени: помимо чтения и письма на родном языке, счета и религии, которыми и ограничивалась немецкая народная школа, Лахман считал необходимым сообщать всем детям на первой ступени школьного образования также элементарные сведения по естествознанию, истории, географии, минимум знаний о сельском хозяйстве, законах страны, наконец, обучать детей музыке и пению. Лахман полагал, что эти знания должны приобретаться всеми классами людей, а для крестьян, городских низов и рядовых солдат все образование должно ограничиваться обучением в этой элементарной школе (К. L. F. Lасhmann, Allgemeine Ideen uber die einer jeden besonderen Menschenklasse Deutschlands zu wiinschende Ausbildung tmd Aufklarung, S. 74.).

Вторую ступень общеобразовательной школы, по Лахману, составляют промежуточные бюргерские школы (mittlere Biirgerschulen). Предметы обучения здесь почти те же самые, что и на первой ступени, только отсутствуют уроки сельского хозяйства и религии. Однако характер преподавания таких предметов, как естествознание, география, история, должен быть более научным, а объем содержания более широким.

Перед оканчивающими бюргерские школы должны быть открыты два пути: с одной стороны, можно получить практическую подготовку для работы в качестве низшего медицинского персонала, для занятия низших должностей в торговле и т. п.; с другой стороны, можно поступить в следующую ступень школы, что необходимо для тех, кто в будущем хочет посвятить себя науке, государственной деятельности, педагогической работе, юриспруденции или готовится к службе в армии в офицерском чине (К. L. F. Lachmann, Allgemeine Ideen fiber die einer jeden besonderen Menschenklasse Deutschlands zu wunschende Ausbildung und Aufklarung, S. 74.).

Эту третью ступень образовательной лестницы Лахман называет непосредственно подготовительной школой для ученых. По существу она очень близка к обычной для XVIII в. гимназии. Учебный план школ третьей ступени представлялся Лахману уже значительно отличным от школ первой и второй ступеней. Однако, в отличие от традиционного гимназического учебного плана, на первое место Лахман выдвигал совершенное овладение родным языком, изяществом стиля устной и письменной речи. Далее предусматривалось изучение четырех языков: трех древних - латинского, греческого и древнееврейского и одного нового - французского, а также истории. В гуманитарном цикле наук большое место должно было занимать систематическое изучение теологии, основанное на критическом анализе священного писания и связанное с ознакомлением с вопросами религиозно-философского характера, в частности с моралью и этикой.

Реальный цикл предметов в плане Лахмана представлен научной системой математических дисциплин, физикой, естествознанием и географией. Целям эстетического воспитания, наконец, должно служить обучение музыке и рисованию.

Такие учебные заведения типа гимназий, согласно плану Лахмана, должны были существовать только в крупных городах, мелкие же города и сельские местности должны были довольствоваться школами первой или первой и второй ступеней.

Лахман понимал, что осуществление предлагавшегося им проекта организации народного образования приведет к сокращению числа учащихся в школах третьей ступени, но он полагал, что это будет даже полезнее для общества: во-первых, при меньшем количестве ученых школ появится возможность улучшить качество подготовки учащихся, можно будет в немногих школах сконцентрировать наиболее квалифицированных преподавателей-специалистов; во-вторых, не будут отвлекаться от практической деятельности молодые люди, в которых нуждается как сельское хозяйство, так и промышленность; в-третьих, это приведет к сокращению числа лиц, хотя и имеющих формальное образование, но фактически не подготовленных к научной деятельности (К. L. F. Lachmann, Allgemeine Ideen tiber die einer jeden besonderen Menschenklasse Deutschlands zu wunschende Ausbildung und Aufklarung, S. 75.).

Ко второй категории общественных школ Лахман относил школы специального назначения, предназначенные для определенного класса людей. Такие школы должны открываться трех типов: военные, школы для государственных чиновников и деловых людей и женские. При изложении своих воззрений на эти специальные общественные школы Лахман ограничился только общими соображениями, не вдаваясь в подробности, как это он делал при рассмотрении школ общеобразовательных.

Как уже указывалось, Лахман полагал, что для простого солдата достаточно окончить элементарную школу (школу первой ступени), где он получит знания, удовлетворяющие в основном все его потребности в области образования. Вместе с этим Лахман указывал, что государство только выиграло бы, если бы солдаты могли получать еще дополнительно специальную физическую подготовку и соответствующее нравственное воспитание в особых военных школах. Лахман резко выступал против такого положения, когда средством выработки у солдат послушания и повиновения служили "палка, шпицрутены, веревка, пуля" и когда считалось, что чем невежественнее солдат, тем лучше (Ibidem.). Если нет возможности давать необходимое физическое и нравственное воспитание всем солдатам, то совершенно необходимо обеспечивать расширенное общее образование и хорошее воспитание будущим офицерам, которые позднее смогут оказывать положительное влияние на своих подчиненных.

Нельзя считать случайным тот факт, что Лахман счел необходимым обратить особое внимание на воспитание солдат и офицеров. Следует иметь в виду, что правители мелких немецких государств в ту эпоху для пополнения своей скудной казны, не хватавшей на пышную жизнь, практиковали продажу своих подданных в качестве солдат для армий других государств. Эти немецкие наемники повсюду пользовались дурной славой мародеров и насильников. Привыкнув к грабежу в чужих странах, они вели себя точно так же и на родине. Поэтому-то Лахман и проявлял большую заботу об образовании и нравственном воспитании солдат и офицеров, видя в этом средство борьбы против безраздельно царивших в армии невежества и аморальности.

Лахман выступал также с критикой подготовки государственных чиновников и знающих людей для работы в промышленности и торговле. В его осуждении характера тогдашних ученых школ ясно чувствуется недовольство деловых кругов немецкой буржуазии, нуждавшейся в людях, вооруженных реальными знаниями, которые необходимы в повседневной практической деятельности. Отражая эту потребность, Лахман писал, что "в ученых школах занимаются бесполезными вещами, а многое существенное совсем пропускают. Академические занятия этих пробелов не заполняют, и до сих пор только случаю была доверена подготовка для Германии специалистов всех родов" (К. L. F. Lachmann, Allgemeine Ideen tiber die einer jeden besonderen Menschenklasse Deutschlands zu wiinschende Ausbildung und Aufklarung, S. 77.).

Из упоминавшегося уже учебного плана школ первой и второй ступеней, предлагавшегося Лахманом, ясно видно изменение его содержания в сторону усиления внимания к изучению реальных наук. Но Лахману и этого казалось недостаточно для подготовки хороших чиновников для государства и дельных промышленников и торговцев. Он считал совершенно необходимым, чтобы в каждом немецком государстве было открыто по нескольку особых школ или по крайней мере отделений при общеобразовательных школах, где готовились бы соответствующие специалисты, получив предварительно общее образование в бюргерских школах.

Если в отношении всех общеобразовательных и специальных школ Лахман высказал целый ряд весьма здравых и важных суждений, а его план в общем являлся несомненным шагом вперед в деле разработки проблем народного образования в Германии, то, касаясь проблем женского образования, он держался консервативных убеждений.

Прежде всего, отдавая дань времени, Лахман был противником совместного обучения. Он считал, что во всех городах и местечках должны быть отдельные школы для мальчиков и девочек. Если это невозможно, то занятия должны проводиться в разных комнатах, а в самом крайнем случае мальчики и девочки должны заниматься в разное время (Интересно отметить, что начальные школы с такими "чередующимися классами" существуют до настоящего времени в Колумбии.).

Требование строго раздельного обучения и воспитания мальчиков и девочек Лахман обосновывал тем, что назначение мужчины и женщины в жизни различно: "Женщина предназначена: 1) производить и воспитывать детей, 2) возглавлять домашнее хозяйство, 3) быть подругой и спутницей мужа" (К. L. F. Lachman n. Allgemeine Ideen iiber die einer jeden besonderen Menschenklasse Deutschlands zu wunschende Ausbildung und Aufklarung, S. 77.). Таково назначение жен-шины, к какому бы она кругу ни принадлежала, оно предопределено природой и к выполнению его надо готовить всех девочек. В этих высказываниях Лахмана чувствуется несомненное влияние мыслей Руссо, содержащихся в пятой части книги "Эмиль или о воспитании".

Лахман сделал попытку разработать единую систему школ, состоящую из трех ступеней, которая давала бы общее образование и в известной степени готовила бы к жизни. Особенно это заметно из высказываний Лахмана о школах первой и второй ступеней. В этом сильная сторона проекта Лахмана, который, видя усиливавшуюся тенденцию к дифференциации профессий, понимал, что для специализации в той или иной области физического или умственного труда необходимо предварительно овладеть известным минимумом общеобразовательных знаний, на базе которого должна строиться подготовка в специальных учебных заведениях или же в процессе непосредственной практической деятельности. Эту общеобразовательную подготовку и известную подготовку к жизни должны были обеспечивать предлагаемые Лахманом школы первой и второй ступеней.

Слабой стороной проекта Лахмана, несомненно, является принижение роли женщины в обществе и сужение объема ее образования, что вытекало из традиционного ограничения сферы ее деятельности семейным кругом и обязанностями по отношению к мужу и детям.

Интересные соображения о системе школ были высказаны Г. Штефани, который в последние годы XVIII в. занимался проблемой придания воспитанию общенационального характера, иначе говоря, проблемой создания единой системы воспитания для всех слоев общества..

Штефани был сторонником последовательного проведения реформ в области народного образования. Для того чтобы эти реформы привели к желаемому результату, он считал необходимым прежде всего наметить правильную систему школ, при разработке которой он указывал на необходимость помнить о том, что "все дети, независимо от их пола, будущего рода занятий, должны стать образованными людьми и общественными существами" (Н. Stephani, Einige bescheidene Erinnerungen zu den staatspadagogischen Ideen des Herrn Staats-und Justizministers von Mas-sow, SS. 170-171.).

Штефани полагал, что до 13-летнего возраста все дети должны получать одинаковое воспитание. Отражая стремление буржуазии к равенству в правах с представителями аристократических кругов, Штефани писал, что сыновья князей, торговцев, ремесленников и все прочие дети, прежде всего должны сделаться здоровыми, разумными и благородными людьми, справедливыми и благонамеренными членами общества. Пренебрежение же этим всеобщим воспитанием приводит в итоге к пагубным последствиям в области состояния нравственности; народа.

Исходя из этого, Штефани наметил два требования;, которым должна отвечать разумно построенная система школ: во-первых, перед элементарными школами должна стоять задача обеспечения всей молодежи основнога воспитания как людям и гражданам, во-вторых, все элементарные школы государства должны быть равны между собой, что вытекает из их одинакового назначения для воспитания всей молодежи данной нации.

Особенно Штефани подчеркивал, что сельские элементарные школы должны ставить перед собой ту же цель воспитания человека и гражданина, что и городские. Здесь дети должны познакомиться с предметами и явлениями окружающего мира, научиться правильно, пользоваться родным языком, овладеть первоначальными сведениями по математике, астрономии, истории.

Штефани указывал, что это элементарное обучение, конечно, не может и не должно преследовать цель исчерпывающего изложения перечисленных предметов, а осуществление его не мыслится в форме ученых докладов или сообщений. Из всех этих предметов необходимо выбрать самое необходимое, имеющее практическое значение и способствующее развитию сознания и мышления ребенка. В качестве примера Штефани приводит цель ознакомления детей с астрономией: оно должно помочь преодолению различных предрассудков, распространенных среди необразованных людей, способствовать выработке у ребенка правильного представления о небе.

Для тех подростков, которые готовятся к вступлению в определенную профессию, второй, и последней, ступенью школьного образования, по мнению Штефани, должны служить специальные профессиональные школы, содержащиеся ремесленными цехами, но контролируемые государством. Такой государственный контроль должен способствовать улучшению качества работы школ.

Наконец, для той части молодежи, которая хочет посвятить себя научной деятельности, Штефани предназначает обычный тип ученой школы - гимназию, указывая при этом, что сюда должны приниматься юноши не моложе 15 лет, могущие уже заниматься серьезной работой. В этих школах учебный материал должен подразделяться на три части: материал, необходимый для дальнейшего общечеловеческого и гражданского воспитания; научные знания, необходимые в равной степени всем людям, занимающимся научной деятельностью, а также те знания, в которых нуждается специалист в той или иной области умственного труда.

По сравнению с другими планами организации национального воспитания план Штефани представляется значительно более умеренным, хотя по своему содержанию и общему направлению он родствен рассмотренным выше проектам перестройки народного образования в буржуазном духе.

В этом плане, как и в других планах, делается установка на создание школы, дающей гражданское воспитание, готовящей к вступлению в жизнь. Однако, если авторы других планов высказывались совершенно откровенно против абсолютизма и необходимым условием осуществления подлинно национального воспитания считали установление республиканского строя, то у Ште-фани - установка на постепенную перестройку школьного дела в условиях сохраняющегося абсолютизма.

Будучи крупным духовным деятелем, Штефани предполагал сохранить руководящую роль церкви в деле организации народного образования и после создания системы национального воспитания, хотя последняя и отражала уже новые потребности общественно-экономического развития Германии. Однако, несмотря на лояльность Штефани к существующему абсолютистскому государству, предложенный им план организации национального воспитания представляет несомненный интерес, ибо он был шагом вперед по сравнению с существовавшей в то время школьной системой.

При рассмотрении воззрений немецких педагогов конца XVIII в. на систему национального воспитания нельзя не обратить внимания на усилившийся интерес к проблеме дошкольного воспитания. Вопросы воспитания детей дошкольного возраста занимали видное место в трудах многих педагогов-филантропистов, однако в большинстве случаев там шла речь о воспитании детей дворян и крупной буржуазии в семье под руководством родителей или специальных лиц. В последние же годы XVIII столетия и в начале XIX в. в проектах создания системы национального воспитания уже начал подниматься вопрос об общественном дошкольном воспитании детей.

В этом отношении наиболее интересные и новые для своего времени соображения высказал П. Виллауме в упоминавшейся работе "В чем состояло общественное воспитание у афинян, лакедемонян и римлян?"

Виллауме считал необходимым в каждом городе, а если речь идет о крупном городе, то в каждом квартале, организовать специальную детскую площадку: обширное огороженное место, куда могли бы собираться дети обоего пола в возрасте до 7 лет и проводить весь день "под надзором специального воспитателя. Воспитатель должен не только следить за порядком, предупреждая возможные несчастные случаи, ссоры между детьми и т. п., но и в то же время должен уметь в нужный момент ободрить малышей, занять их игрой, как-то регулировать все детские забавы.

Весьма большим злом Виллауме считал то, что часть родителей старается отдать детей в школу как можно раньше, в возрасте 5-6 лет. Это имело место главным, образом в семьях трудящихся, где отец и мать целый день заняты работой и дети вследствие этого фактически оказываются безнадзорными. Игровые площадки Виллауме считал особенно необходимыми для детей именно из таких семей. Однако все распоряжения правительства встречались в то время народом с очень большим недоверием, и вследствие этого Виллауме полагал, что делать обязательным посещение детских площадок нельзя. Ему представлялось, что родители сами будут охотно приводить сюда своих детей, когда увидят приносимую этими площадками пользу.

После достижения семилетнего возраста дети должны поступать в элементарную школу, причем длительность их пребывания в школе должна возрастать постепенно. Из высказываний Виллауме можно сделать вывод, что семилетние дети должны не сразу переходить в школу, а вначале посещать то и другое учреждение параллельно. Таким образом, детские площадки мыслились Виллауме не только как место, где дошкольники могут играть под руководством воспитателя, но и как своего рода промежуточное звено между семьей и школой.