Павел Афанасьевич Сохацкий (1766-1809)

Профессор Московского университета. По происхождению крестьянин. В двенадцатилетнем возрасте поступил в Киевскую академию, из которой был направлен в числе других учеников в семинарию для подготовки учителей, созданную при Московском университете в 1779 г. Учился у виднейших профессоров А. А. Барсова, X. А. Чеботарева. За успехи в учебе награжден двумя университетскими медалями. С 1784 г.- член учительской семинарии. Получил звание магистра философии, позднее профессора философии. Преподавал в гимназии и учительской семинарии. Был действительным членом и секретарем Общества истории и древностей российских. Издавал учебные книги и выступал с публичными лекциями по философии, словесности, истории. Как педагога его занимали вопросы воспитания, особенно проблемы нравственного воспитания, роль родителей в формировании личности будущего гражданина, ответственность учителя как наставника юношества. Считал, что наилучшее средство воспитания - это включение ребенка в полезную деятельность, результативный метод - личный пример родителей, учителей, воспитателей. Блестящий оратор, он пользовался большой популярностью среди слушателей.

Основные педагогические взгляды просветителя, педагога, ученого отражены в речи «Слово о главной цели воспитания», которую П. А. Сохацкий произнес на торжественном собрании Московского университета 30 июня 1793 г.

Из речи «Слово о главной цели воспитания»

(Печатается по изданию: Сохацкий П. А. Слово о главной цели воспитания. - Сборник речей императорского Общества истории и древностей Российских. М., 1793, с. 1 - 20.

В советской историко-педагогической литературе публикуется впервые. В речи, произнесенной на торжественном собрании Московского университета 30 июня 1793 г., профессор философии Московской учительской семинарии при Московском университете П. А. Сохацкий продолжает развивать передовые просветительские идеи профессоров Московского университета, последователей М. В. Ломоносова. Он считает, что воспитание должно начинаться с момента рождения. Большое внимание П. А. Сохацкий уделяет содержанию и формам воспитания.)

...Едва, так сказать, займется в младенце самая ранняя заря рас света юще го сведения о себе и окружающих ближайших предметах, уже бодрствование сердобольных и благоразумных родителей потребно без малейшей дремоты. Ибо от сих первых мгновений большею частию зависит направление главных побуждений и устроение характера юной отрасли человеческой. Здесь-то душевная жизнь открывает первоначальное явление; здесь-то все способности, сии новые, только лишь из рук природы вышедшие скрижали, готовы восприять глубоко в недра свои всякого рода начертания и образы.

Как дыхание, возбудясь, при самом происхождении младенца на свет непрестанно воздымает и зыблет грудь, доколе с последним вздохом прервется, угаснет; как первый удар сердца, отдавшийся по всем жилам нововоспрянувшего существа, сугубится в безостановочном биении, и не прежде, как с отнятием остатков чувствований, остановится, умолкнет; и сии суть две главные пружины телесной жизни; так идеи и мысли, мелькнув единожды в отверзшихся очах ума, ведут за собою несметный ряд впечатлений и понятий; так за пробудившимся движением воли стремятся волноподобно побуждения, желания, страсти; и сии две силы составляют будто бы некое дыхание и биение души бессмертной. Дыхание, потрясая грудь, действует на последственное биение сердца: понятия, сильно сверкнув в уме, настраивают собою склонности духа. Се родословие нравственности. Но действия жизненные покорены механическим законам; а нравственные управляются свободою, сим неотъемлемым преимуществом всякого мыслящего существа. Многократное повторение дает им наконец силу закона.

Из сей точки зрения, последуя вниманием за успехами юного ума, приметно усмотрим, как младенец, пленяясь и увлекаясь новостию каждой встречающейся вещи, особливо когда она живее трогает свежие и мягкие еще его чувства, с жадностию стремится принять ее отпечаток и присвоить ее себе чрез употребление. Живость лет и нетерпеливость любопытства производят невероятную быстроту, с какою он пролетает предметы, так что и тело и ум его тогда равно очевидно и скоро спешат достигнуть своего возраста. В какое другое, кроме сего, толь краткое, например трехлетнее, время самых пылких дарований человек может приобрести толикое множество совсем новых понятий? Отечественный разговорный язык для дитяти уже вразумителен; в памяти его наметан чертеж почти всех будущих познаний; и главные отличительные качества обнаруживаются в уменьшенном своем виде.

Сим-то - принимая, однако ж, природное его сложение и свойства его родителей - решится печальное недоумение, отчего нередко семилетний, так, по-видимому, нежный еще отрок до той степени бывает закоренел в испорченности нравов, что удобнее, кажется, сделать белым лицо эфиопа, нежели очистить нравственность сего несчастного юного человека? Без сомнения, с самого часа происхождения на свет он неосторожно, немилосердно предан в руки или ничего не знающих, или наемных, или, что всего жалостнее, подлых и развратных приставников; толпы худых впечатлений заняли все его воображение, обезобразили и погубили добрые в нем склонности, преобратились в приятную для него пищу., усилились, стали собственным ему навыком, навык взял на себя вид и действительность природы, и природу - кто переменить уже предпримет? О если бы виновники бытия новой ветви человеческого рода вняли гласу во глубине сердец своих: свято сохраните нежнейший долг природы; потщитесь учиниться виновниками истинного счастия того, в ком с утехою, вам токмо единым понятною, зрите возобновляющееся собственное существо свое!

Но прилично ли таковое желание? Прямая и достойная мать пламенеет любовию к своей крови - союз! коего ближе и теснее сама природа нигде не являет; радеет с бесподобною заботливостию о целости и благе драгоценнейшего залога; примечает малейшие его склонности; отвращает чадолюбиво едва произникающие привычки, хотя бы то были по наружности самые безвинные движения младенческой гневливости, маленького упрямства, минутной прихоти; вдыхает чувствительность и кротость свою; охраняет от всяких противных впечатлений; словом: прилагает о нем все попечение матернее - никаким другим именем неизобразимое. Нет! Не с такою неж-ностию лелеется цветок и ограждается от мразов и бурных ветров. Тогда, тогда достоверно расцветает самый изящнейший крин, краса юности, честь родивших. Какие ж в свете забавы в состоянии заменить удовольствие, разливающееся от сего в сердце родительском?

Если очаровательно читать в вымышленном повествовании, то сколь несравненно восхитительнее видеть и ощущать самым опытом, когда оная добродетельная мать в благорастворенный летний вечер, при величественном сиянии луны, держа в объятиях дитя, с тронутыми и благочестивыми чувствованиями указывает ему преузороч-ные небеса...

Отец, коего важный вид природа умеет растворить любовию, подкрепляя соучастием матерние труды, чрез удобоприемные чувства в душе и в наружных чертах малолетнего сына своего впечатлевает, или, лучше сказать, пробуждает, характер благородной мужеской величественности. Долг его быть верным стражем и мудрым вождем сего первоначального образования нравов, предупреждая и самые тонкие неосторожности и послабления, часто сокрывающиеся от чрезмерно нежных взоров матери. Сим образом они совокупно сей любезный небесам предмет, возлюбленного сердцу своему сына, в том невинном, незапятнанном и еще не разнственном между действительною добродетелию и пороком расположении, в каком получили они его из рук самой природы, доводят до той степени возраста и раскрытия, где воссияет во всю жизнь не угасающее самосветение, как утренняя заря, предвестница прекрасного дня, где в теснейшем смысле разумеемое воспитание должно восприять свое начало.

Все сообитающие и служебные человеку на земном шаре существа, животные, вместе с рождением приносят на свет готовые способности и побуждения, по коим каждое из них хранит и продолжает свое бытие. Хитрость, которой мы в них дивимся, влиянна им от природы, ограничена на чувственности, далее которой они простираться не могут, всегда единообразна, никогда не возвышается до толиких степеней совершенства, на каковых человек не только от них удален существенным и бесконечным расстоянием, но в отличной высоте блистает пред подобными себе и, кажется, сам себя превосходит. Совершенствование духа человеческого столь далеко идет, что лестница восхождения его теряется из виду и ум пределов тому не обретает. Вникните просвещенными мыслями, что значит благородное признание великого из мудрых древних мужей, который чрез все свои сведения наконец достиг к удостоверению о своем неведении? Что жалобы ученых людей на обширность наук и маловременность жизни? Что народное наше кратко изреченное наставление: век живи, век учись, как не беспредельно открывающееся разуму поле истин и познаний, которое протекать предлежит?

Но единое умозрение не составит прямого счастия духа вечно-живущего и деятельного. На ясных, всевозможно обширных и точных понятиях вещей, необходимых для человека, на здравом о них суде, на внутреннем удостоверении, как на твердых основаниях, зиждутся все разумные действия: ибо человек, коего ум помрачен невежеством, обезображен предрассудками, усыплен праздностию, есть тягость земли, стыд мыслящих тварей. А чистота совести, победы над страстями и пороками, стремление к добродетели, правота, честность, святость в чувствованиях и побуждениях, мудрость, решимость, важность в предприятиях, воздержность среди изобилия, довольство среди скудости, умеренность и кротость на высочайших степенях знаменитости и славы, непоколебимое мужество и бодрость в несчастиях и опасностях и во всем течении подвигов жизни непрестанно присутствующий пред умными очами и всю душу наполняющий светлый вид бессмертия - сии суть свойства истинной великости и достоинства человека - се главная и единственная цель и самого воспитания!

О! да возможет искусная кисть какого-либо высокого ума живописать нам в пленительном великолепии образец совершенства, по которому бы отцы и воспитатели устраивали гибкие еще способности питомцев, дабы первая невинность непосредственно одушевлена была живым познанием... всякой добродетели; дабы все изучения разнородных языков и наук, не оканчиваясь жалостно на бесплодном пустословии или на зловредной самомечтательной гордости, возводили на верх прямого достоинства; дабы важная оная склонность измерять собственные силы и поступки привлекательными и могущественными окружающими их примерами обращаема была тем в лучшее преуспеяние.

Не мздою покупаемый промысл неизвестных ни по знанию, ни по нравам, ни по правилам жизни, ниже по состоянию пришельцев; не дневная работа удрученных бедностию, развлекаемых многоделием, утомленных непрестанным и однотонным напряжением людей, без доверенности, без важности, без ободрения, даже без надежды -нет! не те суть избранные орудия, не те к сохранению их и поощрению средства, которые знающие хотя мало цену отцы и прямые патриоты, любители наук, тщатся употреблять для приобретения толь близким к сердцу детям своим сей лучшей всех титл и сокровищ драгоценности. Великая осторожность потребна в выборе того, кому отец, вместо себя, вверяет для образования душу юного сына: ибо здесь все благо существенное предается ему в залог.

Важный долг приемлет на себя с своей стороны и воспитатель. Он мыслит, что вся его неусыпность посвящается питомцу, что, дабы вселить в него хороший вкус и высокие превосходные чувствования, должно самому обладать ими, что для руководствования его к просвещению надлежит знать самые способнейшие пути; а без сего все прекрасные способы и предписания мертвы, тщетны. С таким расположением прилагает о нем всевозможные отеческие попечения. И достоверно увенчает их вожделенный успех.

Если бы достоинство его звания от краткозрящих не признано, великость его пожертвований своими силами, выгодами жизни, спокойствием, здравием не вознаграждена была ничем, кроме неблагодарности и унижений (что, однако ж, и предполагать кажется чело-веконенавистно), то, по крайней мере, его ожидает ни гордостию невежд, ни завистию не исторгаемая награда душ благородных, сладостное одобрение в совести, что он делает добро и с пользою служит обществу, струящееся по всем сердечным ощущениям удовольствие при воззрении на зреющие плоды трудов, искренняя признательность и на всю жизнь памятование облагодетельствованных воспитанников.

Движимый столь чистыми побуждениями достойный наставник... прежде всего своим благоразумным снисхождением, искреннейшим доброжелательством, говорящею во взорах, словах и поступках его любовию, непременно привлечет к себе всю доверенность и дружбу бесхитростного еще юноши. Сим средством откроет в нем дарования, природное сложение, склонности, страсти.

Ветрены ли они и пылки? Опытная рука его кротко и едва приметно возложит на их непостоянство приятные оковы, представляя питомцу ту же вещь с разных сторон всегда в новом очаровательном виде, приводя все к единой точке, указывая ощутительно в природе и в произведениях искусства стройность и гармонию, сию душу красоты.

Сильны ли и деятельны? Тогда потребно все тщание, чтобы возвысить их, с одной стороны, прозорливейшим предохранением от безрассудной предприимчивости, опасной гордости, высокого о себе мечтания, свирепства, с другой - мудрым и успешным направлением к правоте, достоинству, мужеству, терпению, великости.

Постоянны ли и углубительны? Здесь необходимо удаление малейших поводов к злобе, коварству, своекорыстию и всевозможное их обращение на истины основательные, на чувствования, стоящие всегдашнего сохранения.

Спокойны ли и празднолюбивы? Вредно оставлять их в неподвижности, подобно гниющей воде; должно легкими и приличными поощрениями пролагать им как бы скат, дабы они протекали, как тихая и чистая река.

При таком образовании юного питомца возрастет в нем или высокий изящный дух, честь и увеселение современников; или великий герой, защитник отечества, правды, невинности; или тонкий испытательный ум, светильник человечества в познаниях; или добродушный друг человеков, примиритель всякой вражды, распространяющий кротчайшую тишину в семействах и обществах людей.

Жажда юного ума к познаниям мудрым наставником будет утоляема из самых лучших и сродных летам, способностям, цели источников, однако ж не безвременно и, так сказать, не с пресыщением. Воображение, сие драгоценное по себе зерцало вещей в душе, не обезобразится превратными, ложными, романическими и не запят-нается нечистыми, грубыми, постыдными представлениями. Силы телесные укрепятся порядочною деятельностию и полезнейшею умеренностию в употреблении токмо самых необходимых потребностей к продолжению жизни. Наружность покажет чистоту и благоприличие, без излишества родящего суетность и тщеславие. Разговоры и поступки сим образом воспитываемого юноши, очевидно, управлять будет скромность, чистосердечие, вежливость, благоразумие. Вертоград преизящных чувствований и добродетелей, насаждаемый в невинной душе ежедневными опытами и навыками, принесет любезнейшие плоды...

Тако уже расцветающий юношескою бодростию россиянин, подо-бясь оному Геркулесу - как его превосходно и наставительно изображает древний мудрец,- когда при наступлении зрелых лет, где избирается путь жизни, предстанет пред него добродетель во всем величестве своем с небесными внушениями к истинному; и роскошь во всех ослепляющих прелестях с очаровательными обманами к ложному счастию; отринув сию с достойным презрением, мужественно и ревностно потечет на всю жизнь во след первой; и под благотворным и всеохранительным руководством ее на предызбранной достославной стезе, чего от него отечество, родители, друзья ожидать могут!..

Россы способны воспитываться к прямой великости духа. От самых древних времен героическое мужество их известно...