Харитон Андреевич Чеботарев (1745-1815)

Профессор Московского университета, разносторонне образованный человек. Сын бедного сержанта из Вологды. В девять лет X. А. Чеботарев стал учеником гимназии Московского университета. Вся его последующая жизнь была связана с университетом. Переводчик, преподаватель географии и истории, профессор философии и словесности, инспектор учительской семинарии, впоследствии ректор университета. Изучая русские летописи, написал «Записки о русской истории», составил оригинальный учебник по русской географии, который явился образцом для последующих составителей книг по географии для народных училищ.

Вопросы педагогики, практика обучения и воспитания занимали значительное место в его деятельности. Он знал педагогическую систему Я. А. Коменского, Ж.-Ж. Руссо, разделял педагогические и просветительские воззрения М. В. Ломоносова и Н. И. Новикова.

В педагогических сочинениях «Слово о способах и путях, ведущих к просвещению...», «Способ учения» (являлся одним из соавторов) X. А. Чеботарев вместе с другими профессорами университета закладывал основы прогрессивной отечественной дидактики.

Из речи «Слово о способах и путях, ведущих к просвещению...»

(Печатается по изданию: Чеботарев X. А. Слово о способах и путях, ведущих к просвещению. М., 1779.

В историко-педагогической литературе советского периода публикуется впервые. В речи, произнесенной в публичном собрании Московского университета 22 апреля 1799 г., X. А. Чеботарев продолжает развивать тему обучения. Однако в отличие от взглядов других профессоров он показывал конкретные пути просвещения юношества. Его волновали вопросы создания определенного порядка при обучении, соотношения общественного воспитания с семейным, значения книги в развитии интереса к учению и многие другие вопросы. X. А. Чеботарев, один из авторов «Способа учения», в своей речи продолжил теоретическую разработку дидактических проблем в русской педагогике конца XVIII в.)

...Под именем учености, или просвещения, которое древние греки называли мудростью, а римляне знанием, учением и наукою, разумею здесь совокупление всех частей человеческого познания о вещах в сем мире, утверждающегося на подлинных началах и служащего прославлению премудрого творца вселенной и истинному нашему блаженству.

Приняв такое определение учености за справедливое, не предвидится ни малейшей нужды многими доводами доказывать изящность, надобность и пользу наук в обществе. Ибо ныне кому не известно, что свет учения разгоняет тьму грубого невежества и озаряет наш разум ясными лучами истины; истребляет предубеждения и укрощает развратные страсти; наставляет нас благочестию, мудрости, добродетели, честности и благоразумию; словом сказать, науки открывают нам путь к совершенному блаженству, как временному, так и вечному; они ограждают безопасность общую и творят нам суд и правду; они хранят наше здравие и доставляют нам все потребности, способности и выгоды в жизни.

Уверены убо будучи о толикой пользе наук не единым умозрением или тем менее каким-либо пристрастием, но паче очевидными опытами, кто бы любящий себя и свое отечество не пожелал обогатить свой разум оными? Кто бы не пустился стремительно в тот путь, который ведет к святилищу оных? Но чтоб с большею удобностию и без частых преткновений шествовать по стезе, ведущей нас к просвещению, за нужное считаю коснуться предварительно самих источников, из которых проистекли все знания, науки и художества.

Нет ни малейшего сомнения в том, что первый источник человеческого познания составляют так называемые исторические понятия, то есть чувствования наши и опыты; ибо первобытные люди окружающие их и встречающиеся с ними вещи постигали сперва как телесными, так и душевными своими чувствами и случаем и вниманием научались познавать природу вещей, их силы, действия и употребление.

Подле такового чувственного понятия вышел непосредственно другой источник человеческого познания, то есть размышление, простое сперва или врожденное, а потом предводимое правилами разума, тогда особенно, когда нужды, выгоды, удивление, любопытство, предохранение себя от злости других, собственная своя и своего семейства безопасность и многоразличные другие причины возбудили в людях большее внимание к изысканию свойств, причин и действий вещей, от чего самого и произошли сперва разные рукоделия и ремесла, а потом художества и самые науки, как, например, земледелие, архитектура, арифметика, геометрия, астрономия, искусство мореплавания, врачебная наука и разные другие...

К... предыдущим... источникам присовокупить можно бы наставление и обучение изустное, или словесное, и письменное, но оное справедливо отнести должно к самим средствам, коими достигается просвещение.

Узнав таким образом источники человеческого познания, само собою оказывается то, что может препятствовать достижению оного. Именно ж, поколику многие вещи познаются чувствами и опытами, то учености и просвещению нашему, во-первых, более всего препятствует невежество в исторических познаниях и небрежение оных. Не менее того не допускают нас к просвещению презрение или злоупотребление размышлениями, и многоразличные предубеждения, происходящие частию от излишнего уважения к другим или от собственной нашей нерассмотрительности; частию от неумеренной привязанности к старине или новизне; частию ж от суеверия, ...худых качеств и склонностей; и наконец, от порочной праздности, лености и излишней себя неги. А отсюда начало свое ведут все душевные недостатки и противоположенные учености пороки, как-то самопроизвольное невежество, различные заблуждения, неосновательные познания вещей по одной только их поверхности, пустые и бесплодные умозрительства, неукротимые побуждения к распространению редких и неудобопонятных мнений, бесстыдное самохвальство, высокомерие, гнусное корыстолюбие, невежество, ученое похищение и бесчисленные другие пороки, которыми ученость угнетаема бывает часто и которые неоднократно подавали повод к осмеянию и к представлению ее в самом дурном виде.

Но все сии препятствия в пути к просвещению удобно отвращены быть могут, если мы примем надлежащий труд разобрать, во-первых, самих себя обстоятельнее; если потом ни на свои, ни на другие мнения, без предварительного надлежащего размышления, излишно полагаться не будем; если учения других и их доказательства испытывать будем по правилам здравого разума; если истребим в себе ненависть, зависть и всякое пристрастие; если, наконец, примечания других сравнивать будем с собственными своими опытами и с самого начала упражнения нашего в науках приобучим себя заблаговременно к здравому и порядочному о всем размышлению.

Узнав убо обильные источники истинного учения и оградив себя предварительно показанными теперь предосторожностями, тем удобнее можем приступить к рассмотрению самих средств, которые облегчают толь многотрудный путь к учению, что и избрал я себе целью в настоящем моем рассуждении. Не ожидайте от меня чрезвычайных, неизвестных доселе или неслыханных предписаний в такой особенно материи, о которой многие писали толь доказательно, умно и правильно, что малое что к их рассуждениям присовокупить можно. Я намерен предложить здесь только главные средства, такие, в которых ученнейшие мои предшественники согласны и которые как общим, так и собственным моим опытом и посильным размышлением признаны за самые надежные и самые лучшие.

...Самонадежные ж дороги, ведущие нас к сему храму истинного учения, просвещения и мудрости, суть следующие:

I. Во-первых, хороший порядок учения, которого для всякого сложения и свойств хотя точно предписать не можно, однако ж вообще наблюдать должно: 1) чтоб стараться не об одном токмо обогащении памяти, но також об изощрении рассудка; 2) чтоб начинать свое учение с словесных и тех наук, которыми следующие объясняются; 3) иметь прилежание и терпение; и в ученых своих упражнениях всегда отличать полезное и нужное от бесполезного и любопытного... 4) ничего не делать наудачу, сбивчиво, беспорядочно и скоро; но паче во всяком роде учения поступать осторожно, со вниманием; и не прежде простираться далее к чему-либо последующему, как тогда, когда о предыдущем получишь не токмо ясное, но и подробное понятие; а тем более не приниматься за другие какие науки, не окон-чав начатых прежде; 5) паче ж всего не обременять памяти беспорядочным многих вещей изучением вдруг, но беречь силы душевные, дабы оные неумеренным прилежанием и бдением не были расстроены и приведены в замешательство, к отвращению чего иметь должно надлежащее отдохновение и довольное телодвижение с благопристойными притом забавами, чрез что как душевные, так и телесные силы возобновляются, оживляются и делаются способнейшими к упражнению в науках с вящим успехом...

II. Второе средство к достижению учености состоит в хорошем наставлении и обучении. Научаемся ж мы частию от мертвых, то есть чрез чтение книг; а частию от живых, то есть учителей домашних или в публичных училищах. Не вступаю я здесь в решение того, какое обучение лучше, домашнее ли, или публичное? Ибо сие кратко и положительно объяснено быть не может. Оба рода учения имеют свои выгоды, свои преимущества и свои недостатки. А покажу токмо главные свойства, каких должен быть как домашний, так и публичный учитель, от которых обоих необходимо требуется: 1) чтоб они были истинные и практические христиане... 2) чтоб они в обхождении были не суровы, но ласковы и благосклонны; в наставлении терпеливы и прилежны; и не токмо ко всем, но особенно к учащимся у них искренни; 3) чтоб сами знали основательно и совершенно искусны были в том, чему других учить принимаются; 4) чтоб имели дар и способность преподаваемую ими науку толковать ясно и внятно и 5) чтоб, наконец, твердое имели желание не только просвещать разум своих слушателей, но також исправлять их сердце. При всем же сем требуется от учащего, чтоб он, при всех хороших своих дарованиях, в учении наблюдал надлежащий порядок и имел бы ту предосторожность, чтоб разбирал силы учащихся, не обременял их памяти многим выучиванием наизусть и тем самым не угашал бы в них охоты к учению; равномерно не опускал бы из виду так называемых орудных, или словесных, наук, без которых, как без надежных посредствеников, трудно и почти невозможно с одною грубою и сухою ученостию сделаться приятным в общежитии...

III. Третий путь к достижению учености состоит в чтении книг с благоразумным порядком, в котором весьма полезно и необходимо нужно учащемуся наблюдать следующие правила:

1) Сделать сперва выбор книг, по совету ли своего учителя, или другого кого знающего, и оные не все смешанно читать и бегло, но одну после другой со всевозможным вниманием: ибо торопливое и беспорядочное чтение многих книг вместе разбивает и рассевает наш разум больше, нежели наставляет и утверждает оный в познании истины.

2) Начинать должно чтение с сокращений наук, и оные читать и повторять до тех пор, пока обстоятельно не узнаешь основания обширности и всего расположения той науки, в которой упражняться намерен.

3) Стараться должно сперва пройти краткую историю избранной тобою науки, то есть узнать, когда, кем и каким случаем изобретена та наука, какие она со временем имела приращения или упадки, кем приведена к настоящему совершенству и какие лучшие о ней писатели.

4) Уразумев и затвердив хорошо сокращение какой-либо науки, приступать должно к чтению других книг об оной, однако ж не многих, а отборных и самых лучших, таких особенно, в которых пространнее объясняется и дополняется то, что в сокращении опущено или предложено в оном недостаточно.

5) Но прежде нежели начнешь читать какую книгу, из оглавления и предисловия оной узнать должно наперед мысли, намерение, расположение и порядок писателя.

6) В выборе книг полагаться должно на советы учителей и на рассуждение лучших ученых журналов, из которых предварительно с пользою узнать можно содержание и внутреннюю доброту книги.

7) Однако ж в мнении других, по нерадению своему, оставаться не должно, но паче в чтении самому рассматривать должно, разбирать и поверять мнения писателей.

8) Наконец, найденные в чтении достопамятнейшие места должно замечать и для вспомоществования памяти выписывать; особливо из книг редких, також и из других хороших, если они не собственные наши. Но за такие выписки приниматься уже не в начале чтения, ибо иначе для начинающего все покажется новым и редким; следовательно, все его чтение переменилось бы в переписку книг печатных.

Сверх исчисленных способов, служащих к просвещению, то есть сверх хорошего порядка в учении, сверх изустного наставления в оном и сверх благоразумного чтения лучших и полезнейших книг, к приумножению знания нашего весьма много способствуют:

IV. Обхождение и дружба с учеными, от которых из разговоров их, советов и переписки с ними, так, как и из библиотек их, любящий учение весьма многое занять может. Причем и знакомство с лучшими художниками, как-то с живописцами, скульпторами, с лепными мастерами, резчиками, механиками, часовых и золотых дел мастерами и другими ремесленниками, служит к распространению нашего знания: ибо все сии художники в механических своих рукоделиях и произведениях многое лучше разумеют, нежели ученые-самохвалы, которые далее школьной пустой терминологии (названия художественных слов) в художествах и ремеслах ничего не знают.

V. Наконец, к способам просвещения причислить также должно ученые путешествия по тем землям, в которых науки процветают...

...Ко всем вышесказанным путям к достижению учености и просвещения присовокупить еще можно:

VI. Ученые состязания, или так называемые диспуты, яко такие способы, посредством которых не токмо испытываются силы разума, но також объясняется истина во всех делаемых против нее возражениях. Но таковые состязания считать должно самым последним средством, служащим не столько к достижению учености, сколько к показанию другим оной, уже приобретенной. Почему и должно их употреблять не прежде, как по совершении академических учений, а не в продолжении, тем менее в начале оных: ибо как может спорить или опровергать какие-либо положения в науке тот, кто еще не знает основания и связи их между собою.

Разобрав таким образом, по мере сил моих, начало и источники учения и рассмотрев пути и способы к достижению оного, позвольте мне в конце моего слова коснуться только вопроса: кто именно должен упражняться в науках и кто к тому имеет преимущественнейшее пред другими право? Не нанеся обиды роду смертных, одаренному разумом, т. е. способностию понимать вещи и рассуждать, хотя на сей вопрос, мне кажется, иначе ответствовать не можно, как то, что все люди вообще без различия пола...