Николай Никитич Поповский (1730-1760)

Просветитель, поэт, переводчик, один из первых отечественных профессоров университета. Родился в семье священника церкви Василия Блаженного в Москве. Учился в Славяно-греко-латинской академии, затем в числе лучших учеников был отправлен в академический университет в Петербурге. В университете увлекся философией и поэзией, в дальнейшем занимался под руководством М. В. Ломоносова, который давал Поповскому «наставления в стихотворстве». После окончания университета получил звание магистра и был назначен помощником директора университетской академической гимназии. В 1755 г. стал директором гимназии при Московском университете, где преподавал красноречие и философию.

По мировоззрению материалист, философию называл «матерью науки и художеств». В стихах, прозе, речах, переводных работах стремился показать роль науки в изучении природы, общественной жизни. Боролся за развитие национальной русской науки, культуры, русского литературного языка, читал курс философии на русском языке.

Во «Вступительной лекции по философии» Н. Н. Поповский подчеркивал необходимость изучения философии на родном языке, говорил о величии русской науки, о необходимости осознания сынами Отечества принадлежности к ней.

Н. Н. Поповского глубоко волновали вопросы просвещения, обучения и воспитания. Он был прекрасным педагогом. В работе «О пользе наук и о воспитании в оных юношества» (1756) он критикует ложь, лицемерие, призывает родителей оградить юное поколение от тлетворного влияния великосветской жизни, когда дворяне и купцы «неправедным житьем, предерзкими делами дорогу им ко злу показывают сами». Далее говорит о необходимости развития просвещения, об открытии Московского университета.

В предисловии к книге Д. Локка «О воспитании детей» Поповский делает важный для того времени вывод: «Хотя Д. Локк здесь рассуждает только о воспитании детей знатного рода, однако и незнатные могут теми же правилами пользоваться».

Умер Н. Н. Поповский в расцвете творческих сил.

Из речи «О пользе наук и о воспитании в оных юношества»

(Печатается по изданию: Поповский Н. Н. О пользе наук и воспитании в оных юношества. М., 1756. Речь, произнесенная Н. Н. Поповским 26 апреля 1756 г. в публичном собрании Московского университета, посвящена важнейшей теме обучения и воспитания российского юношества.)

По справедливости благоразумные люди равную или еще большую честь и почтение приписывают учащим, нежели родителям: ибо сии свет и жизнь, которые сами собой подлежат бесчисленным нуждам, боязням и печалям; то... подают способ не только жить, но жить благополучно. Ибо учение есть старости жезл, юным увеселенье, утверждение в счастье, в несчастье отрада... Несказанное веселие видеть граждан ко всякому званию, ко всякой должности способных, понятных и искусных... не иметь нужды заимствовать от других стран разумных художников, мужей ученых к удовольствию своего народа, необходимо потребных. Все что надобно к пользе или славе, внутри своего владения находить... Собственное их учение и достохвальные примеры других нечувствительно вдыхают в них склонность и любовь к честности, отвращение от обманов, ссор, насильства и всего, что есть предосудительное и что может возмутить общее спокойствие... Просвещенный ум подает им подробное понятие истинного зла и добра; научает дружелюбию, беспритворной откровенности и неповинному обхождению. Мудрое гражданство и от внешних неспокойств, от внешних неприятелей может снискать безопасность...

...Что ж, или я сомневаюсь о вашей уверенности в подлинном мнении о пользе и необходимости учения, когда в присутствии вашем словами оную распространяю? Нимало. Толико множество детей вашим тщанием, вашими советами и повелениями, толь ревностно и почти ежедневно в сие место стекающихся, довольно показывает, коль истинное и высокое мнение, коль великое почтение и любовь к учению имеете. Мое намерение состоит только в том, чтобы, представив его силу, важность и пользу, купно изъявить, коль мы чувствительны к высочайшей сей милости... ясно познаем свой долг и обязанность в рассуждении оказанного нам благодеяния через учреждение сего университета... Одни ли мы пользоваться будем сим... благодеянием? Наши дети, внуки и их правнуки имеют готовые великие сие милости участие. О коль знатная милость, которая не на один, но на все последующие века, не только на живых, но и на имеющих видеть свет и жизнь изливается и продолжается. Коль великая польза, которая действие и течение никогда не пресечется! Бесчисленные тысячи нашего потомства прежде еще своего рождения сим благодеянием уже обязаны...

О воспитании детей . (Предисловие к переводу книги Д. Локка)

(Печатается по изданию: Поповский Н. Н. К читателю. - В кн.: Локк Д. О воспитании детей: В 2-х т. Т. 1. М., 1759. Книга Д. Локка «О воспитании детей» была переведена профессором Московского университета Н. Н. Поповским с французского языка на русский и издана в России в 1759 г. В предисловии к переводу показано глубокое знание просветительских идей Локка, их положительные стороны и недостатки, указано и то, как применять педагогику Локка при воспитании детей не только знатного рода, но и простолюдинов)

К читателю

Хотя г. Локк сочинением своим о воспитании детей заслужил у всех знающих великую похвалу и почтение, однако излишне критические умы находят в нем не знаю какой недостаток. Говорят, что он правила свои писал по английскому вкусу и обыкновению, следовательно, будто они не могут служить к употреблению общему других народов. Правда, что ему, как природному англичанину и должно было брать примеры больше с того, что ежедневно в глазах его обращалось; так как и французы, немцы, испанцы и прочие в таком случае больше смотрели бы на отечественные обыкновения, однако из того не следует, будто бы его правила не могли быть употребительны инде. Мало ли что народы одни у других занимают и обращают в свое употребление. Английский вкус не столь особен, чтобы не мог принят быть от прочих, если только с натурою и разумом сходен. Но хотя бы некоторые правила г. Локка были с обыкновением других народов и не согласны, однако не можно думать и того, будто бы он хотел быть вселенским учителем и чтобы его наставления приняты были в Японии или Эфиопии. Главное его намерение было услужить своему отечеству: к тому клонил и всю свою систему. Да и странно бы было желать, чтобы один смертный человек мог общие предписать всему свету правила в таком деле, где различные свойства душ человеческих и бесчисленные сложения тел требуют многих отмен и неодинаковых способов.

Впрочем, благоразумный и беспристрастный читатель по внимательном прочтении сей книги легко усмотрит, что правила г. Локка почти везде могут употребляемы быть с великим успехом. Предмет его был тот, чтобы показать, каким образом детей честных родителей предуготовлять в пользу отечества; и так что касается до украшения честного отрочества науками, то почти все просвещенные народы предписанными от него наставлениями пользоваться могут. Ибо честного отрока хотя здесь инде тому же и тем же или немного отменным способом обучать должно. Прибавление, убавление, перемена, смотря по особенности места, времени и других обстоятельств, не может правил г. Локка никакому подвергнуть предосуждению. Может быть, в рассуждении попечения о здравии и укреплении тел детских покажется некоторым весьма строг и жесток, как, например, мыть ноги холодною водою и прочее. Однако здесь г. Локк не вдруг советует знобить младенцев, но начиная от холодноватой воды помалу доходить и до самой студеной. Что сие детям не несносно, доказывают ежедневные примеры. Видим ребят подлого (простолюдины.- И. С.) роду зимою бегающих по снегу босыми ногами и в самой студеной воде без всякого повреждения своего здравия. То же должно рассуждать и о причинах в его правилах, касающихся до тела, которые могут несносны показаться матерям, пристрастившимся к своим детям и желающим содержать их больше в неге, нежели в строгости. Но в доказательство их заблуждения довольно представить, что почти все в великой неге воспитанные люди ни столь договечны, ни столь тверды и здоровы, ни столь мало подвержены болезням, как те, которые воспитаны противным образом. Они может быть за баснь почтут, если им упомянешь, что лакеде-монцы (то же, что спартанцы.- И. С.) не только стужею, зноем, голодом, жаждою, но жесточайшими побоями и ранами детей своих приобучали ко всякому терпения роду. Однако сия преславная в древности республика коль великих людей такою строгостию воспитания произвела, история довольно доказывает. Подобное воспитание детей персидских находим у Ксенофонта (Ксенофонт (ок. 430 - 355 до н. э.) - древнегреческий писатель и историк. Автор «Греческой истории» и других произведений. По политическим убеждениям - ярый противник афинской демократии, поклонник аристократической Спарты, спартанского воспитания. ), что спали на земле, ели что случилось, от чего произошли толь храбрые солдаты, что сей народ учинился повелителем всей Азии. Никогда строгое и трудами удручаемое знатного рода отрочество не потеряет тем должного к себе почтения, но укрепится больше к понесению всяких тягостей, годнее будет своему отечеству и, пришедши в мужество, благодарнее будет своим родителям, когда почувствует в себе здравие, крепость, терпеливость выше себе подобных, которые воспитаны были в неге. Но весь сей спор может решен быть одним только опытом и самым действием, а не доказательствами, которым люди предупрежденных мыслей весьма редко внимают. Напоследок хотя г. Локк здесь рассуждает только о воспитании детей знатного рода, однако и незнатные могут теми же правилами пользоваться: оставляя то, что с их обстоятельствами не сходно, прочее потребными отменами приноравливая к своему состоянию. Все сие отдаю на рассуждение благоразумному читателю, желая от всего сердца, чтобы родители сию книжку к пользе своих детей и к доброй надежде всего отечества употребили.