Антон Алексеевич Барсов (1730 - 1791)

Ученый-лингвист, общественный деятель, ученик и последователь М. В. Ломоносова в области разработки научных основ русской грамматики, профессор Московского университета. В течение 30 лет заведовал кафедрой словесности (1761 - 1791). Член академии (21 октября 1783 г., в день торжественного открытия Российской Академии русского языка и словесности, имя А. А. Барсова было провозглашено вслед за именем Г. Р. Державина), один из основателей и бессменных руководителей Вольного русского собрания при Московском университете, которое ставило перед собой задачи: распространение наук для пользы Отечества; исправление и очищение российского слова; составление словаря русских слов. Лекции в университете читал на русском языке.

Родился в Москве, учился в Славяно-греко-латинской академии, в академическом университете Петербурга. По окончании университета, получив степень магистра философии и свободных наук (1753), начал читать курс лекций по математике. В числе трех талантливых молодых ученых, одаренных преподавателей, выращенных в академии (Ф. Яременко, Н. Поповский), Барсов был направлен в Москву преподавателем в университет. По общественно-политическим взглядам - защитник монархии и религии. В научной деятельности, в разработке проблем воспитания, просвещения занимал прогрессивные позиции.

А. А. Барсов впервые в России издал сборник русских пословиц и поговорок (4291 пословица и поговорка), который представляет значительный научный интерес. В своих учебных книгах («Азбука церковная и гражданская, с краткими примечаниями о правописании» (1768), «Краткие правила российской грамматики... в пользу обучающегося юношества в гимназии Московского университета» (1773), -Обстоятельная российская грамматика, составленная для народных /чилищ») А. А. Барсов стремился поставить изучение родного языка ча научную основу, упростить русскую орфографию, заменить букво-слагательный метод слоговым. Тексты в учебных книгах были подобраны таким образом, что выполняли не только обучающую, но и нравственную роль. Содержание способствовало воспитанию у учащихся трудолюбия, скромности, интереса к знаниям, любви к родному языку. А. А. Барсов считал, что иностранные языки изучать необходимо, но они не должны мешать усвоению родного языка.

В речах, произносимых на собраниях университета, Барсов подчеркивал важность получения научных знаний, указывал на роль университета в распространении отечественной науки, культуры, просвещения. Он призывал юношество овладеть наукой «во славу Отечества».

Титульный лист книги А. А. Барсова 'Азбука церковная и гражданская...' Печатается по изданию: От азбуки Ивана Федорова до современного букваря. М., 1974, с. 50. В 'Азбуке' А. А. Барсовым сделана попытка облегчить усвоение русской грамоты за счет упрощения орфографии (замена буквы 'и' буквой 'i', уничтожение 'ъ' на конце слов и замена его апострофом в середине слова и др.). Интересно и содержание 'Азбуки'. В ней помещены общеобразовательные сведения о временах года, количестве месяцев и дней в году, странах света и т. д. Нравоучительные наставления были подобраны так, чтобы воспитывать у детей трудолюбие, скромность, стремление учиться. 'Азбука' А. А. Барсова знаменовала отход от традиционных принципов построения букваря и методов обучения

Лист книги 'Азбука церковная и граждагская...'

Из речи «О пользе учреждения … Московского университета»

(Нумерация параграфов приводится в соответствии с оригиналом. Печатается по изданию: Собрание речей, говоренных в императорском Московском университете. М., 1788. В речи, произнесенной при открытии Московского университета 26 апреля 1755 г. А. А. Барсов сформировал цель учения.)

... Учение всё, говорю я, потому что самое слово университет точно то, как вещию в себе заключает, так и именем. Ибо оный не иное что есть, как место определенное и посвященное наукам и учению; так что назвавши университет его именем, в мысли и понятия представлять должно все собрание потребных в жизни человеческих наук, весь круг просвещающего разум учения. Не довольно ль краткого сего изъяснения к уверению всякого о пользе учреждения сего университета; ежели бы только мог кто о том сомневаться? Ибо не видно ль, что оная столько же далеко простирается, сколько польза самых наук и самого учения? Разве кто и о сем сомневаться мог бы? Но я толь преобидного роду человеческому и самому человеческому рассуждению ни в ком найти не уповаю; наипаче удовлетворен, что всякий имеет естеством всеянное и вложенное доброе мнение о науках и почтение к учению; и что всякий приносимую оным всему человеческому обществу пользу без сомнения признает: что видеть можно и в тех, кои, не имея сами в науках участия, в других превозносят оные похвалами и удивлением своим показывают, коль они блаженными почитают тех, коих разум освещен учением. Но вопрошается: какая бы точно была толь знатная и великая польза, изливаемая на нас от наук, для которой любовь и почтение к учению как бы рождены с нами и возвращены быть кажутся? Чтобы сей вопрос пристойным удовольствовать ответствием, то надлежит рассмотреть, на какой мы конец всемогущим и всеблагим творцом нашим созданы и в свет сей произведены; о чем столько мы естеством научены и особливо... удостоверены, что едва кто найдется, кто б не исповедал, что... к собственному нашему благополучию... даны... душевные и телесные силы и дарования, свойства и склонности.

... И сия то есть причина оного безмерного и бессмертного нашего желания и старания о благополучии, которым все наши мысли объяты и все действия заняты, которого мы непрестанно ищем, но редко иное находим: так что родившись к крайнему благополучию, нередко почитываем себя осужденными ко всегдашнему злополучию. Что же так? и для чего? не ты ли говорил, что естество наше... одарено душою разумною и имеющею волю, к добру преклонную? Но было то время, что разум наш доволен был к совершенному познанию нашего благополучия, и воля послушна была без упорства разума, и самое благополучие в руках наших находилось. Ныне же оным преступлением праотца нашего... оным громким падением высоты естества нашего лишены мы толиких преимуществ, и едва не обнажены конечно. Ибо разумная душа наша силы коль ныне не мощна и воля коль развращена, кто не чувствует? Уже мы не знаем ни самого благополучия нашего, в чем оное состоит, ни пути, который к оному нас довести может, ни средств, через которые оное достигается: обманываемся в представлении истинного добра, обманываемся в избрании принадлежащих к получению оного способов и во всем к оному шествии своем заблуждаемся и запинаемся. Коль не описанная бедность сия наша, кто не ощущает се жалостию? И кто не признает, не говоря уже полезною, но нужною, необходимою и спасительною той вещи, которая бы в состоянии была, если не совершенно, что в сей жизни невозможно, то хотя отчасти, наградить сей урок и возвратить нам естество наше, возвратить нас естеству нашему? А сие неоцененное сокровище где можем мы инде обрести, как токмо в науках, которые к тому единственно все склоняются, чтобы, сколько при сей слабости и растлении естества нашего возможно, учинить нас совершенными и благополучными?

Но как учение столько многочастно и науки столько многоразличны, сколько естество вещей, им подлежащих, многообразно: то видите, высокопочтеннейшие слушатели, коль продолжительна и с краткостью времени не сходна, и терпеливости вашей утруднитель-на речь моя учинилась бы, ежели бы я предпринял каждой науке порознь почитать пользы.

Чего ради позволено мне будет об одной только философии, и то в краткости, упомянуть: тем наипаче, что тоже разумеется можем и о прочих науках, которые все к философии некоторым образом принадлежать могут, поскольку она имеет власть рассуждать о всех без изъятия вещах коих причина, то есть поскольку она рассматривает союз и соединение причин с действием.

... Философия приобучает разум к твердому познанию истины, чтоб оный напоследок знать мог, в чем наше истинное благополучие заключается... Так как исследованием телесных свойств равномерно способствует она к нашему благополучию. Ибо и самые окружающие нас тела и силы их служат нашему телу как и к сохранению здо-ровия в целости, и к возвращению оного в целость, так и к другим потребам и удовольствиям...

Из «Российской грамматики»

(Печатается по изданию: Российская грамматика /Под ред. Б. А. Успенского. М., 1981. Российская грамматика А. А. Барсова - одно из выдающихся явлений в педагогической мысли второй половины XVIII в. В ней автор создал курс русского языка и наиболее полно описал его. Поводом к написанию Российской грамматики явилось обращение членов Комиссии по реформе школьного образования в 80-е гг. XVIII в. к А. А. Барсову создать учебное пособие для народных училищ. Пособие было написано, но света не увидело. Очевидно, оно не было одобрено Комиссией, так как А. А. Барсов создал научную, а не учебную грамматику. Рукопись не сохранилась. Остались лишь тетради автора. По ним советские ученые воссоздали курс и опубликовали этот ценный труд.)

...Желающий какому-нибудь языку научиться так, чтоб знать, для чего слова в нем таким, а не иным образом употребляются, изменяются и между собою соединяются, должен узнать правила оного языка.

Изъяснение или определение российской грамматики.

Российская грамматика есть наука, или знание исправно читать, говорить и писать на российском языке по лучшему и рассудительному его употреблению.

Примечание.

Вследствие сего и книга, содержащая правила и наставления о том, называется также грамматикою.

Разделение российской грамматики.

Оная имеет 5 частей.

I. Правоизглашение, то есть наставление о познании, исправном выговоре и складывании букв и правильном произношении или чтении происходящих из сего слов или речений.

Антология педагогической мысли России XVIII в. 115

II. Словоударение, то есть наставление о том, как должно надлежащую силу дать каждому складу в выговоре.

III. Правописание, то есть наука о том, какими каждое слово писать должно буквами, как их пристойно разделять при разделении самого слова и как употреблять разные отделительные знаки в речи.

IV. Словопроизвождение, то есть наставление о произведении слов и их изменении.

V. Словосочинение, то есть наставление о соединении и связа-нии нескольких слов или и целых речей.

ЧАСТЬ I. О ПРАВОИЗГЛАШЕНИИ

Здесь следуют таблицы о познании букв, о складах и о чтении. А. Таблица о познании букв. Изъяснение.

Буква или письмо есть известный знак или начертание голоса человеческого, например а, и, о. Причем надлежит примечать три вещи.

1. Число букв. Российская азбука.

В гражданской печати вообще употребительны 34 буквы.

2. Изображение, которое с именами их, как прежними, так и введенными ныне, для употребления в народных училищах, при начале учения, особливо при складах, и с знаменованием их, изъясняемым чрез латинские и другие буквы, представляет следующее:

6. Примечания.

1. Большие буквы в сей азбуке называются прописными, а малые строчными...

3. Если строго рассуждать, то в гражданской печати еще некоторые буквы лишние, а с другой стороны, в обеих печатях находится также и недостаток в буквах...

5. Таким образом, с самого начала представляется уже немалое неудобство в прежних именах букв, поелику оные не только по большей части продолжительны для начинающих малолетних учеников, но некоторые из них и голоса своего собою не выражают, как икъ и ять; а еры показывают голос свой не в надлежащем и в неспособном месте, то есть на самом конце своего имени...