Продолжим разговор о строфах

Вот перед вами семистишие (септима). Разве можно забыть лермонтовское "Бородино"?

 1. - Скажи-ка, дядя, ведь не даром 
 2. Москва, спаленная пожаром, 
 3. Французу отдана? 
 4. Ведь были ж схватки боевые, 
 5. Да, говорят, еще какие! 
 6. Недаром помнит вся Россия 
 7. Про день Бородина!

А теперь посмотрите, как построена строфа. Тут сначала вы видите двустишие (размер-четырехстопный ямб), затем следует третий, укороченный стих (трехстопный ямб), потом терцет и в конце опять укороченный стих. Получается такой рисунок строфы: двустишие, а потом укороченное двустишие, только с "нагрузкой" - в середине его полный терцет. Значит, два двустишия: одно свободное, другое сильно загруженное, скажете. Верно. Взгляните еще раз. Вот оно, загруженное двустишие:

 Французу отдана? 
 Про день Бородина!

А вот и терцет, в середину двустишия вставленный:

 Ведь были ж схватки боевые, 
 Да, говорят, еще какие! 
 Недаром помнит вся Россия...

Точно так построены и остальные тринадцать строф. Заметим еще вот что: укороченные стихи сгущают, усиливают экспрессию содержания строфы. Прочитайте их отдельными парами. Получается сильно, внушительно и созвучно по содержанию. Вот из десятой строфы:

 И все на наш редут. 
 Все побывали тут.

Подумайте, какие еще могут быть построения семистишия. Попытайтесь дать свое семистишие.

Наконец, перед нами восьмистишие (октава), чаще всего октавой называют только восьмистишие особого рода, о котором мы будем говорить дальше.

Октава - распространенный тип строфы в классической и советской поэзии. Самой простой по форме будет октава, построенная из двух катренов с перекрестной рифмой в каждом из них. Таковы, например, они у Пушкина в стихотворении "Моя родословная":

 Смеясь жестоко над собратом, 
 Писаки русские толпой
 Меня зовут аристократом. 
 Смотри, пожалуй, вздор какой! 
 Не офицер я, не асессор, 
 Я по кресту не дворянин, 
 Не академик, не профессор; 
 Я просто русский мещанин.

Октаву можно применять с успехом в большом произведении. Послушайте начало стихотворения Лермонтова "Дары Терека":

 Терек воет, дик и злобен, 
 Меж утесистых громад, 
 Буре плач его подобен, 
 Слезы брызгами летят. 
 Но, по степи разбегаясь, 
 Он лукавый принял вид
 И, приветливо ласкаясь, 
 Морю Каспию журчит...

Здесь для зачина хороша октава: она проста в построении (два катрена) и в то же время ярка, выразительна, глубоко содержательна. Далее, ради усиления выразительности, идет нарастание строф, изображающих нарастание стихии бушующего, мятущегося Терека. За вступлением следуют 12 стихов его обращения к морю - это сложная строфа, состоящая из октавы и катрена. Затем следует авторский спокойный катрен - повествование сказителя. За ним - двойная октава многословного обращения Терека к морю. Затем опять катрен - эпическое повествование сказителя; и следом - бурное двадцатистишие, изображающее крайнее, самое драматичное напряжение дикого Терека, оно состоит из двух октав и катрена. Заканчивается стихотворение авторским повествованием (в составе трех катренов) о том, как последней жертвой (казачки молодой "с темно-бледными плечами, с светло-русою косой") угодил поток сердитый могучему и грозному Каспию, как у того "оделись влагой страсти темно-синие глаза" и

 Он взыграл, веселья полный, 
 И в объятия свои 
 Набегающие волны 
 Принял с ропотом любви.

У Лермонтова же есть небольшое стихотворение "Поток", состоящее из двух октав. Тема близка "Дарам Терека", но с другим толкованием: автор сопоставил стихию потока с собственными переживаниями. И построены октавы несколько иначе: сначала четверостишие с перекрестной рифмой, а следующее - с последовательной, смежной (т. е. пара двустиший). Вторая строфа содержит авторское суждение, характеристику страсти и бурного движения. Вся строфа - развернутая метафора. Отсюда следует вывод, что смысл жизни не в праздном покое.

 Я праздный отдал бы покой 
 За несколько мгновений 
 Блаженства иль мучений.

У Пушкина есть и основной вид октавы: секстина и двустишие. Вспомните великолепную строфу из его "Осени": "Унылая пора! Очей очарованье!.." Четко и просто построена такая октава (секстина и дистих), и звучит она изумительно красиво.

А чтоб ясней было, нам полезны наблюдения самого автора. Поэма "Домик в Коломне" начинается у него с полушутливой строфы:

 1. Четырехстопный ямб мне надоел: 
 2. Им пишет всякий. Мальчикам в забаву 
 3. Пора б его оставить. Я хотел 
 4. Давным-давно приняться за октаву. 
 5. А в самом деле: я бы совладел 
 6. С тройным созвучием. Пущусь на славу! 
 7. Ведь рифмы запросто со мной живут; 
 8. Две придут сами, третью приведут.

Посмотрите. Сначала бросается в глаза катрен с перекрестной рифмой. В нем стихи, первый и третий, "привели" к себе рифму из пятого стиха (получилось: надоел, хотел, совладел), а второй и четвертый "привели" к себе рифму из шестого стиха (получилось: забаву, октаву, на славу) - вот и секстина! Затем - двустишие - и сложилась октава.

И в пятой строфе, явно любуясь такими октавами, он строит шутливое признание:

Видите, какая интересная строфа октава?

Девятистишие (нона) - тоже сложная строфа, применяется в поэзии значительно реже, чем октава. Обычно она состоит из катрена и пятистишия или наоборот. Вот образцы ноны из стихотворений Лермонтова "Желание".

Возможны и три терцета в составе ноны и еще октава и девятый стих - рефрен. Возможны и другие варианты. Понаблюдайте сами.

Изредка встречается в русской поэзии и десятистишие (децима). Определить приемы ее построения нетрудно. Например, два катрена, двустишие, или два пятистишия, или секстина с катреном (и наоборот), или три терцета и рефрен... А вот простейшая децима, состоящая из пяти двустиший, "Дева" у Пушкина:

 Я говорил тебе: || страшися девы милой! 
 Я знал, она сердца || влечет невольной силой.
 Неосторожный друг, || я знал, нельзя при ней
 Иную замечать, || иных искать очей. 
 Надежду потеряв, || забыв измены сладость, 
 Пылает близ нее || задумчивая младость; 
 Любимцы счастия, || наперсники судьбы
 Смиренно ей несут || влюбленные мольбы; 
 Но дева гордая || их чувства ненавидит
 И, очи опустив, || не внемлет и не видит.

Размер здесь шестистопный ямб. Стихи длинны для чтения, разрезать их пополам цезурами полезно. Попытайтесь читать их по цезурам.

Допустимы и одиннадцатистишия. У Лермонтова в стихотворении "Поэт" первая строфа нона, а вторая - одиннадцатистишие! Допустимы и двенадцати-, и (редко) тринадцатистишия, со своеобразными авторскими рисунками их построения. Но для более или менее полной картины мы должны побеседовать о сонете и онегинской строфе. Это две ведущие разновидности построения сложной строфы - четырнадцатистишия. Они не могут остаться незамеченными.

Итак, сонет. Эта сложная строфа зародилась в средние века в Италии, затем быстро распространилась по разным странам. Сонет на итальянский образец должен иметь такую форму: сначала два катрена, потом два терцета, а размер стиха пяти- или шестистопный ямб. В точном соответствии с этим правилом есть сонет у Пушкина: "Суровый Дант не презирал сонета". Тема произведения философская. Вот что пишет поэт:

Так Пушкин торжественно представлял русскому обществу сонет. Лермонтов создал лирический любовный сонет: "Я памятью живу с увядшими мечтами". Построение его такое же, размер - шестистопный ямб. Прочитайте его, прочеркните в стихах цезуру. Учтите спондеи и перенос.

У поэтов запада встречался иногда венок сонетов: писалось четырнадцать сонетов, а из первых их стихов складывался пятнадцатый сонет. Для этого требовалось, чтобы те стихи были содержательны и составили в совокупности заключительный сонет как вывод обо всем сказанном.

- Тогда не лучше ли сложить сначала главный сонет, а потом каждый его стих сделать зачином очередного сонета? - спросите вы.

Что ж, можно и так. Исходя из главного, вы построите все подчиненные сонеты. Ваша мысль интересна. Но не торопитесь пока. Дело в том, что есть сонеты и другого построения, например шекспировские. Сонеты Шекспира замечательны по содержанию, по глубине мысли и чувства, по достоинствам поэтического мастерства. Это общепризнанно. Недаром ими увлекался Маршак, который блестяще перевел их с английского. В его переводах мы видим не итальянское, а несколько иное построение сонетов: в каждом из них три катрена и двустишие, причем двустишие подводит итог всему сказанному в сонете, выражает его идею. Вот, к примеру, двадцать первый сонет:

 Не соревнуюсь я с певцами од, 
 Которые раскрашенным богиням
 В подарок преподносят небосвод 
 Со всей землей и океаном синим. 

 Пускай они для украшенья строф
 Твердят в стихах, между собою споря
 О звездах неба, о венках цветов, 
 О драгоценностях земли и моря. 

 В любви и в слове - правда мой закон. 
 И я пишу, что милая прекрасна, 
 Как все, кто смертной матерью рожден, 
 А не как солнце или месяц ясный. 

 Я не хочу хвалить любовь мою, - 
 Я никому ее не продаю.

Так построены все 154 сонета сборника Маршака "Сонеты Шекспира". Размер - пятистопный ямб.

По количеству стихов похожа на сонет онегинская строфа Пушкина. Те же 14 стихов, тот же ямб (только четырехстопный), но построение строфы несколько сложней: первый катрен - перекрестная рифма; второй - смежная парная, третий - охватная, или кольцо, а в конце - двустишие. Отличие онегинской строфы от шекспировского сонета (в переводе Маршака) состоит в том, что более сложна рифма, да и дистих не всегда полностью заканчивает мысль, он может содержать и перенос на другую строфу, чего в классическом сонете не бывает. Но об атом еще будем толковать (см. раздел о рифме).

Многообразны виды построения строф. Наблюдать и познавать их и самим участвовать в их построении - дело интересное. Суть не в том, чтобы беспредметно увлекаться формами строф, а в том, чтобы для осуществления идеи, для содержания произведения избирать соответствующую строфическую форму, содержательную, интересную.