Еще задание для упражнений по ритму. Поэтический перенос как средство экспрессии. Инверсия

Итак, друзья, кое-кому из вас пока трудновато разбираться в размерах силлабо-тонического стихосложения (сознайтесь: еще недостаточно навыков?). А было бы неплохо улавливать ритм стиха глазом, еще лучше - на слух. Поэтому продолжайте упражнения и берите для них произведения лучших мастеров силлабо-тонического стихосложения: А. С. Пушкина, М. Ю. Лермонтова и многих других классиков, а из советской поэзии С. Я. Маршака, М. В. Исаковского, А. Т. Твардовского, поэтов-песенников и других из тех, кто пишет и писал в этой системе. Дело в том, что существует много поэтических отклонений от чистой силлабо-тоники, особенно в советской поэзии. При недостаточных навыках в ритмике их трудно разгадывать. Если это не разгадывается, отложите его в сторону. И берите те образцы, которые звучат в ритме безукоризненно четко, ясно. Например, у Исаковского отлична для хорея песенка: "Лучше | нету | того ( цвету". И для всех других размеров часто встречается отлично построенный ритм. Попытайтесь сами, а еще лучше с друзьями или с помощью педагога составить для себя небольшой список таких текстов для упражнений в ритме по всем пяти размерам (хорей, ямб, дактиль, амфибрахий, анапест). Навыки в ритме понадобятся вам и потом, когда будете знакомиться с произведениями, написанными но другой системе.

Поэтический перенос, о чем пойдет сейчас речь, помнится, оказался как-то нам полезным для облегчения чрезмерно большой строчки, а также для подчеркивания особой значимости изображаемого явления.

Перенос этот (по-французски произносят "енжамбеман") довольно часто встречается в пределах одной строфы (внутри ее). Поясним на примерах из сказок Пушкина.

 ...Понатужился немножко: 
 "Как бы здесь на двор окошко
 Нам проделать?" - молвил он, 
 Вышиб дно и вышел вон. 

 Еще: 

 Полетел и зажжужал; 
 Судно на море догнал, 
 Потихоньку опустился
 На корму - и в щель забился... 

Переносы встречаем мы нередко и у учащихся. Например, один наш автор пользовался ими довольно часто и свободно. Хотя бы:

 Ветвями чуть слегка кивают сонно
 Деревья, листья их ковром легли... 

 Или: 

 С прозрачною водой река
 Бежит, спешит издалека...

Или переносы в стихотворении "Одуванчик в космосе" у других учеников:

 Одуванчик сорву, и с собой
 Я возьму, и на свой космодром
 Я уйду. Полечу далеко...

Но иногда перенос является своеобразным переходом, мостиком от одной строфы к другой. Внимательно проследим на примере из "Евгения Онегина". Конец тридцать восьмой строфы третьей главы звучит так:

 ...Кусты сирен переломала, 
 По цветникам летя к ручью, 
 И задыхаясь на скамью...

Строфа закончилась, а содержание недосказано, вот и перенес автор последнее слово на начало следующей, тридцать девятой строфы:

 Упала... 
 "Здесь он! Здесь Евгений!"

По форме можно подумать: не хватило в строфе места слову "упала" и перенесено оно в следующую строфу. Ведь можно было бы сказать:

 Кусты сирен переломала, 
 По цветникам летя к ручью, 
 И на скамью упала...

Но нет, не захотел поэт так делать: зачем выбрасывать деепричастие задыхаясь, когда именно оно удачно определяло состояние героини? А что с Татьяной сделалось? Автор чуточку помедлил, чтобы читатель или слушатель пережил момент ожидания. Этому и послужил перенос слова со строфы на строфу. Пушкину нужно передать взрыв ее душевного волнения, тревоги и смущения: "Здесь он! Здесь Евгений!" Получилось, что и читатель стал соучастником ее переживаний. Вот так:

 По цветникам летя к ручью, 
 И задыхаясь на скамью...

Речь ускоряется, и вдруг пауза:

 Упала... 
 "Здесь он! Здесь Евгений!"

Бурю душевного волнения надо показать правдиво, сильно... Вот и выручил поэтический перенос!

Интересен перенос и в "Сне Татьяны". В четырнадцатой строфе из V главы говорится, как Татьяна убегает от медведя. Заканчивается строфа так:

 Она бежит, он все вослед: 
 И сил уже бежать ей нет.

А пятнадцатая строфа начинается и события развертываются:

 Упала в снег; медведь проворно
 Ее хватает и несет; 
 Она бесчувственно покорна, 
 Не шевельнется, не дохнет...

Экспрессия этого переноса иная: заключена она в страхе перепуганной героини, но сила этого чувства не так уж велика, как сила любви. Вот что хотел поведать нам автор. Тут и синтаксическое оформление проще: никаких ступенек и знаки препинания спокойные. Это соответствует тому, что наша героиня "бесчувственно покорна".

Весьма содержателен енжамбеман у М. Ю. Лермонтова в его поэме "Тамбовская казначейша". Здесь экспрессия столь же сильна, по эмоциональный мотив ее другой: не чувство любви и тревоги, а презрение героини поэмы к своему мужу. И там для описания ее нервного перенапряжения потребовался автору перенос строфы на другую. Попытайтесь самостоятельно разобраться в строфах пятьдесят первой и пятьдесят второй. (В них, помимо переноса со строфы на строфу, есть переносы и от стиха к стиху. Присмотритесь внимательно, найдете их быстро.)

Кроме того, вы заметите там необычную расстановку слов в предложениях - инверсию. Инверсия - это перестановка в речи привычного порядка слов. Например, в поэме можно было бы сказать: "Был страшно бледен цвет ее чела" (чело - лоб, лицо), а сказано наоборот: "Цвет ее чела был страшно бледен". Очевидно, было так: взглянули люди сначала на ее лицо, а потом уж определили ее состояние - инверсия оправданна. Или сказать бы: "Толпа обомлела". А там наоборот: обомлели, растерялись люди - "обомлела толпа". Опять инверсия оправданна. Или: "Ее в охапку схватив". Ошеломленные событиями люди увидели неожиданный взмах схватывающих рук - охапку - и ахнули: кого в охапку схватил улан? Ее, героиню поэмы.

А иногда инверсия показывает литературную небрежность, пороки авторской речи. У начинающих это встречается частенько: ради того, чтобы хорошо звучала строчка-стих, автор согласен на любую перестановку или замену слов, даже явно несуразную, затуманивающую или искажающую смысл произведения. Такая инверсия, конечно, недопустима - надо уметь от нее освобождаться и ставить слова па свое место. У Пушкина, Лермонтова немалое место занимают инверсии. Они порой необходимы и для живописания взвинченного, хаотического настроения героев событий, что вы только что видели. Но в то же время они помогают автору отражать в произведении и эпическое спокойствие, философское раздумье и различные лирические оттенки в созерцании окружающего мира (любовь к природе, восхищенно ее красотами, ее величием и т. п.). Вспомните-ка у Пушкина описание зимы (VII глава "Евгения Онегина").

 Вот север, тучи нагоняя, 
 Дохнул, завыл - и вот сама
 Идет волшебница-зима.

XXIX строфа (окончание)

 Пришла, рассыпалась, клоками
 Повисла на суках дубов; 
 Легла волнистыми коврами
 Среди полей, вокруг холмов; 
 Брега с недвижною рекою
 Сравняла пухлой пеленой; 
 Блеснул мороз. И рады мы
 Проказам матушки-зимы.

XXX строфа (начало)

Простая и вечно мудрая философская истина, повествующая о величии явлений природы, размещена в двух строфах. В конце XXIX строфы перенос дает спокойное предупреждение:

 ...И вот сама 
 Идет волшебница-зима.

А в начале тридцатой с тем же спокойным любованием сообщается:

 Пришла, рассыпалась,

т. е. вступила в свои обязанности. Далее следует еще поэтический перенос и инверсия:

 ...клоками
 Повисла на суках дубов.

Можно бы сказать: "повисла клоками", а тут наоборот. Почему? Постараемся разобраться. Строфа повествует о шествии зимы: "Пришла, рассыпалась". Это общая картина. От общего вместе с автором перейдем к частностям, к деталям картины. Перед нашими глазами клочья снега. Где они? Смотрим на деревья и видим, как причудливо они повисли "на суках дубов". В том и оправдание инверсии. Затем, кинув вдаль свой взор, мы видим волнистые ковры снега "среди полей, вокруг холмов" и т. д.

Итак, поэтические переносы, инверсии у мастеров слова служат им верную службу. Конечно, все это делается ими в должной мере, без пересола, как бы запросто усиливается выразительность, убедительность, впечатляемость их поэтической речи.

Попытайтесь убедиться в этом и на своем творчестве.