В чужой роли

Дж. Мани сравнивал процесс психосексуальной дифференциации с передачей эстафеты усложняющихся программ развития от одного уровня к другому. При каждой такой передаче возможны ошибки. Они переносятся в последующие программы, увеличивая риск отклонений в ходе дальнейшей дифференциации. Сравнение можно продолжить, используя образы спортивной команды или оркестра, от "сыгранности" которых зависит успех. В сложном и динамичном ансамбле психосексуальной дифференциации одни и те же мелодии маскулинности и фемининности исполняются каждый раз немного по-разному, по-своему, что и отражается в индивидуальных вариациях половых идентичностей и ролей. Отношение к таким вариациям очень неоднозначно уже хотя бы потому, что трудно определить, где кончаются вариации и начинаются отклонения. Четкую границу между ними провести так же нелегко, как, пользуясь словами Г. В. Плеханова, установить момент, с которого человека следует считать лысым. У родителей и педагогов в этой связи возникает множество вопросов и проблем, в решении которых нужна осторожность. Поспешность в выводах приводит то к игнорированию явных отклонений, то к поиску лечения там, где достаточно было бы воспитательных усилий, то, наоборот, к воспитательному давлению там, где требуется лечение, а чаще - к крайне противоречивому и травмирующему ребенка сочетанию малосовместимых между собой мер.

Особо пристальное внимание привлекают фемининные мальчики. Это обусловлено рядом причин. Р. Грин отмечает, что у большинства девочек, обнаруживающих маскулинное поведение в раннем возрасте, с наступлением полового созревания происходит феминизация, тогда как фемининность у маленьких мальчиков может быть предвестником конфликта сексуальной идентичности в подростковом возрасте. Кроме того, "норма реакции" для женского пола вообще шире и диапазон приемлемости вариаций женского поведения больше, чем мужского. Наконец, маскулинизация поведения девочек может совпадать с эмансипационными установками женщин и даже поощряться. Часто в этом участвуют средства массовой коммуникации, акцентируя внимание на успехах женщин в традиционно мужских видах труда или спорта в ущерб изображению женственности, материнства и т. д., так что вместо привлекательного портрета эмансипированной женщины получается гротескное изображение, по которому трудно определить пол оригинала.

Как бы то ни было, проблема различения вариаций и отклонений полоролевого поведения встает не только перед родителями, но и перед воспитателями, педагогами. При ее решении приходится опираться на ряд признаков.

Выбор игр и игрушек. Выше мы уже говорили, что он может быть обусловлен широким кругом причин. Само по себе то, что мальчик играет в куклы, а девочку интересуют солдатики, еще не настораживает. Более информативно для определения полоролевых отклонений предпочтение игрушек противоположного пола при отвергании обычных для своего.

Ролевые предпочтения в играх. Девочка может играть "в войну", а мальчик - "в семью" - в этом нет ничего особенного. Важнее предпочитаемая ребенком роль. В военных играх девочка может быть санитаркой, медсестрой, а может предпочесть роль кавалериста или танкиста. О мальчике подумаем как о фемининном, если он выбирает в играх женские роли.

Общение со сверстниками. Ребенок свободен в выборе товарищей по играм и общению. Настораживает, когда он предпочитает партнеров противоположного пола, выглядя в этом общении таким же, как они. Обычно не составляет особого труда отличить детскую влюбленность тихого и спокойного мальчика от тяги к компании девочек фемининного мальчика.

Общение со взрослыми. Фемининные мальчики любят быть среди женщин, могут подолгу слушать их разговоры, особо доверительны в общении с ними, без утайки ласковы, а в общении с мужчинами ведут себя более или менее женственно, порой - кокетливо. У маскулинных девочек предпочтение мужской компании сочетается с сыновним, избегающим ласк отношением к матери, порой детской влюбленностью в женщин, которую они проявляют в энергично-мужском стиле.

Стремление к изменению внешности обычно проявляется рано.

Маскулинные девочки не любят платья и украшения, стесняются своей телесной женственности, могут завидовать мужчинам ("Они такие большие, и плечи у них такие широкие!" - говорит девочка, не скрывая зависти), любят мужскую одежду, причем носят ее подчеркнуто, а то и утрированно в мужском стиле. Мальчики надевают женскую одежду и обувь, "пробуют" косметику, любят повертеться перед зеркалом. Эпизоды такого поведения могут быть просто проявлением любопытства, преходящей игрой, но, повторяясь достаточно регулярно, указывают на необычность полоролевого поведения.

Неудовлетворенность своей социальной ролью проявляется в восхвалении преимуществ стиля жизни другого пола и высказывании желания изменить свой пол, имя.

Фантазии, мечты и сновидения. В них ребенок может выступать в свойственных другому полу ролях. Время от времени это бывает с каждым ребенком, но регулярно повторяется и становится достоянием взрослых чаще всего уже на уровне отклоняющегося полоролевого поведения.

Творчество. Рисунок более информативен в возрасте до 9-10 лет. При просьбе нарисовать человека фемининный мальчик скорее нарисует девочку, а маскулинная девочка - мальчика. В более старшем возрасте рисунок человека более информативен у мальчиков.

Стиль поведения. Фемининные мальчики при вполне маскулинной внешности отличаются закругленной и плавной пантомимикой, грациозностью, мягкой и лишенной жаргонных и грубых слов речью (в этом они больше девочки, чем сами девочки). Маскулинные девочки размашисты и резки в движениях, по-мужски угловаты, напористы в речи и действии. Поведение тех и других во всех его проявлениях и сферах жизни приближается к традиционным альтернативным стереотипам мужественности или женственности гораздо больше, чем даже у ярко маскулинных мальчиков и фемининных девочек.

Каждый из этих признаков в отдельности, а иногда и сочетание нескольких признаков еще не свидетельствуют о полоролевых отклонениях. У ряда мальчиков мы наблюдали такие явления в 6-8 лет, но с наступлением периода половой гомогенизации они сменялись четким маскулинным поведением. Ранее мы высказывали предположение, что это кризисный этап развития, связанный с изменением круга социализирующих влияний. Позже оно подтвердилось и было уточнено: такого рода кризисы отмечаются у мальчиков, которые воспитывались дома в более или менее женском ключе; при расширении круга общения, не умея наладить самостоятельные контакты, они как защитную стену выдвигают перед собой то, что поощрялось и обеспечивало успех в семье.

В пользу полоролевых отклонений говорит раннее и интенсивное проявление сочетания перечисленных признаков. Иногда они могут быть столь яркими, что как бы подчиняют взрослых членов семьи и навязывают им стиль отношения к ребенку, соответствующий не его паспортному полу, а полоролевой ориентации. По данным ленинградского психолога И. И. Лунина, семьи детей с полоролевыми отклонениями как бы парализованы в понимании связанных с полом ситуаций и не могут достичь согласия и единства в полоролевом поведении.

Пример ребенка, которого мне пришлось консультировать, поможет лучше представить образ полоролевых отклонений.

Это был 7-летний мальчик. Уже в 2-4 года он называл себя Аленкой и актрисой, в играх постоянно выбирал женские роли и предпочитал играть с девочками. Когда в 3 года ему подарили игрушечный кортик, он, по словам его бабушки, "побледнел, весь затрясся, изломал его и выбросил". Ненавидит игрушечное оружие, никогда не брал в руки технические игры. Он обостренно чувствует поэтичность, красоту. Бабушка вспоминает о том, что в 4 года он как-то, больно ударившись, упал под ноги проходившей мимо женщины, но не заплакал, а закричал бабушке: "Посмотри, какие красивые ноги!" Любит красивую одежду на себе и на других, туфли на каблучках и часто просит мать надеть их. В 4-5 лет очень любил надевать ее платья. Идеализирует и боготворит мать: она - самая добрая, умная, красивая, ласковая. Очень впечатлителен: может заплакать, слушая музыку. Много поет, очень любит танцевать, и каждый танец у него - маленький спектакль. Любит животных, цветы. Очень общителен, прекрасно чувствует людей. Играет со всеми, кто его принимает, и благодарно рад, когда его берут в игру, так как мальчики в детском саду и во дворе часто дразнят его "девчонкой" и отказываются с ним водиться. И взрослые, и сверстники могут спросить его: "Ты - мальчик или девочка?" Последнее время его стало это очень обижать, хотя сокровенная его мечта - быть девочкой. В сновидениях часто видит себя влюбленной девушкой, гуляющей у моря или в саду с красивым молодым человеком. После таких снов наутро бывает умиротворенно-счастлив. Его все "воспитывают", напоминая, что он - мальчик, и рассказывая ему, что значит быть мальчиком, пытаясь увлечь мужским будущим. В результате он стал стесняться своих желаний и переживаний и может рассказать о них только самым близким людям.

Когда он вошел, я, даже выслушав уже рассказ о нем, должен быть сделать некоторое усилие над собой: по пластике, манере жестикуляции и мимики, эмпатичности, непосредственности поведения и выразительности речи это была настоящая девочка. При просьбе нарисовать человека начинает рисовать явно женскую головку, но спохватывается, перестраивается и рисует все-таки мальчика. Я попросил его нарисовать свой сон и услышал в ответ: "Это я не могу. Как же так: я - мальчишка, а вижу себя девочкой?", но потом все же выполнил просьбу. Рассказал, что знает, что он мальчик, но ему очень хочется стать девочкой, хотя он и сомневается: "Папа и мама ведь привыкли, что я мальчик. Как же они будут?" Он постоянно напоминает мне, что он мальчик и потом станет мужчиной. Но его увлеченные, яркие, страстные, взахлеб рассказы о женщинах и девочках очень контрастируют с формальностью разговоров о мужчинах; первых он как бы видит в ярких красках и мельчайших деталях, прекрасно понимает, тогда как вторые - сухая, безжизненная схема, оставляющая его равнодушным.

Я рассказал о нем не пикантности ради - это было бы просто стыдно. Мне казалось важным дать читателю ощутить разницу между действительно отклоняющимся полоролевым поведением и тем, что по разным причинам можно иногда принять за него. Опираясь на этот пример, можно сформулировать и основной сущностный критерий квалификации поведения как отклоняющегося: это противоположная паспортному полу идентичность как глубинное переживание своей половой принадлежности. Наконец, если читатель смог почувствовать живую и смятенную душу этого ребенка, драматизм положения его и семьи, ожидающие их трудности и испытать сочувствие, то рассказ о мальчике достиг главной цели.

Можно ли помочь таким детям? Разработке программ подобной помощи посвящены многолетние усилия Р. Грина и его сотрудников. Программы опираются на ряд общих принципов: 1) развитие и укрепление доверительных отношений между врачом-мужчиной и фемининным мальчиком; 2) разъяснение ребенку невозможности перемены пола; 3) обращение его внимания на преимущества мальчишеского поведения; 4) обучение родителей необходимым коррекционным воспитательным воздействиям; 5) разъяснение необходимости постоянного поощрения маскулинного и неодобрения фемининного поведения сына; 6) повышение участия отца или заменяющего его лица в жизни фемининного мальчика. Эти общие принципы реализуются в индивидуальной работе отдельно с ребенком, каждым из родителей и родителями вместе; групповых занятиях с мальчиками (раз в неделю а течение года, а при необходимости и больше); групповых занятиях с матерями (еженедельные встречи с парой врачей - мужчиной и женщиной); групповых занятиях с отцами (раз в две недели с врачом-мужчиной); в процессе обучения обоих родителей приемам психокоррекционного поведения с сыновьями.

И. И. Лунин использовал для коррекции полоролевого поведения сочетание нескольких методов: дискуссии, разъяснений и рациональной психотерапии в работе с родителями, рациональной и игровой психотерапии в работе с детьми.

Разумеется, педагог не возьмет на себя задачу единоличного проведения такой работы. Но он должен по крайней мере не испытывать иллюзий, что двумя-тремя предписаниями и советами можно решить все проблемы. Программа его действий иная. При подозрениях о наличии полоролевых нарушений у ребенка дать себе время, чтобы утвердиться в них или увидеть их необоснованность. Если они сохраняются, потребуется осторожная беседа с родителями, которая не должна напугать их, настроив на репрессивное "перевоспитание". Хорошо, если педагог располагает информацией о ближайших психологических, медико-психологических и медицинских учреждениях с тем, чтобы помочь родителям вступить с ними в контакт. Несколько позже он сможет и сам побеседовать с помогающим семье специалистом, чтобы уяснить свои возможности помощи ребенку. Сохраняющиеся трудности поиска таких контактов для обеспечения квалифицированной помощи не должны становиться оправданием бездействия.

...Обращаясь к трудам педагогов прошлого, мы неизменно находим в них рассуждения о природосообразности воспитания. Сегодня такие рассуждения не очень в чести. Слишком часто на природу ссылались, оправдывая насилие над ней. Но природа в этом неповинна: она не жестока, не злонамеренна, не развратна. Она лишь такова, какова есть. И от нее никуда не деться. Только с предельной ясностью осознавая это, признавая природу и сообразуясь с ней, человек становится - обретает возможность стать - свободным, а слово "воспитатель" начинает обозначать не того, кто занят воспитанием, а того, кто способен воспитать. Нет никаких оснований вычеркивать из предыдущего развития филогенетический опыт, насыщенную историю внутриутробного развития, начиная отсчет человеческой жизни лишь с момента рождения как "нулевого" состояния. Цветы не стоят на земле, а растут из нее. Прослеживая путь психосексуальной дифференциации от зачатия до личности, мы исходили из того, что природное начало образует первые истоки личности.