11. Воспитание сердца в школе

Наш ученик умеет логически мыслить и точно формулировать свои выводы; истина органически развилась из его наивного сознания; глаза его раскрыты для восприятия человеческой жизни; он способен к общественному труду. Мы развили в нем мысль и речь, трудовые привычки и активную любовь к людям. Все ли это? Нет, мы не видим еще в нашей школе ни поэзии, ни красоты.

Что современная школа - слишком прозаическая вещь, доказательства не требует. Но также не требует доказательства и то, что поэзия, как солнце, нужна человеку. Современная школа, с загаженным полом и унылыми партами, со скучными таблицами на стенах и учителем - нечеловеком, делает все для того, чтобы нагнать на ребенка тоску. Та форма преподавания, которая практикуется ныне, как бы нарочито придумана для того, чтобы вспугнуть у ребенка настроение и не дать ему цельного впечатления.

Мы должны решительно восстать против вопросо-ответной формы обучения. Прежде всего, она приучает детей не думать: бойкий урок, состоящий из вопросов учителя и ответов ученика, есть сплошная подсказка учителя, и если ученик хоть на минуту задумается, учитель, словно беда случилась, спешит с "наводящим" вопросом. Я собственными ушами часто слышал упреки учителям, дававшим уроки в вопросо-ответной форме: "У вас ученики часто задумывались". Да, наконец, скажите сами, где скорее устает ваша мысль, где она интенсивнее работает - на лекции или на собеседовании? Далее, при вопросо-ответной форме обучения на отдельные вопросы растерзывается тема, и нет ее, как нет и учителя. Разве есть один, а не тысячи способов хорошо дать урок на данную тему? И разве урок не должен вырасти из конкретной жизни ученика, а также и учителя?

Нет, не надо больше "растерзаний поэтов", по выражению Эллен Кей. Дорожите цельным впечатлением ребенка, его думою и настроением. Урок - или логическая задача, которую дети сами решают, или рассказ, сердечный и простой, учителя. Рассказ учителя должен быть восстановлен в своих правах. Как сильно может всколыхнуть детские души рассказ учителя о своей работе, своем детстве, своих путешествиях, своих любимых писателях и своих любимых героях? Почему учитель, как живая личность, отсутствует в классе и держит свою душу на замке от детей? Почему перед детьми так часто скучающий профессионал? Лишь живая душа оживит души. Говори же, говори, учитель; может быть, час твоего увлечения - самый поучительный час для детей. Всколыхни их сердца, дай им глубокое впечатление.

В нашей идеальной школе дети часто будут слышать рассказы учителя о его любимых героях, он часто будет читать им свои любимые стихи, петь с ними свои любимые песни, показывать им свои любимые картины. Конечно, не все, что любит учитель, доступно детям, но все, что дает он им, должно быть им любимым. В школе должно быть побольше ярких, красочных часов. И для того, чтобы увлечь ребенка рассказом (а дети очень любят рассказ), нужно не так много: нужно быть простым и сердечным, самому чувствовать и избегать пышных фраз.

Овейте душу ребенка героизмом и поэзией: этим вы воспитаете в нем самоотверженное нежное сердце. Побольше рассказов о героях-людях и героях-народах, побольше поэзии и музыки. У учителя есть балалайка, гитара или скрипка - полчаса игры учителя разве не будут очень, очень полезны для детей? А фантазия учителя - сказки, легенды, воображаемые путешествия? А что может быть лучше фантазирования вместе с детьми, когда они подсказывают запнувшемуся учителю? Ведь это лучшее средство для развития поэтического творчества ребенка. Разве не урок это, если у нас состоится импровизированный концерт или если мы мысленно будем плыть в лунную ночь в низовьях Волги?

Два порока имеет детская фантазия: детский вымысел скучен, и ребенок некритически относится к нему; ребенок - раб своей бедной фантазии. Для устранения первого порока и необходим толчок со стороны учителя, его работа вместе с учеником, совместное фантазирование. А для того, чтобы ребенок не потерял чувства реальности, для этого не развитие его воображения сдерживайте, но развивайте в нем параллельно критическую научную мысль, что мы и делали. Фантазия и действительность не враги; плохо - фантазия и плохое знание действительности.

Но если есть в ребенке уже потребность, дайте волю и его самостоятельному поэтическому творчеству. Путей для проявления этого творчества много, и мы назовем самый главный - свободные сочинения. Лишь в них может найти удовлетворение личность ребенка и проявиться с полной энергией индивидуальное творчество его. Эти сочинения сперва устные, а потом письменные. В последнем случае школьный, лучше, классный журнал - наиболее подходящий возбудитель творчества ребенка, кстати, это самое действенное средство воспитать в ребенке орфографический навык^*. Итак, дайте простор, чтобы и ребенок говорил в школе, а не только "отвечал учителю", как это делается теперь. Пусть и ребенок сочиняет, рисует, на все лады воплощает свою фантазию.

^* (Писать ребенок научается, как любому ремеслу. Что же касается орфографического навыка, то он приобретается легче всего теми, кто пишет много и тщательно, а именно так пишут дети для своего журнала. Осторожность развивается у детей благодаря боязни испортить журнал, и учителю остается лишь развить в детях привычку и умение справляться, как пишется данное слово. Что касается вообще орфографии, то относительное знание ее я считаю в такой же мере необходимым, как умение держать себя в обществе, т. е. безграмотность я считаю условным неприличием. Однако отсюда слишком далеко до того, чтобы оценивать ум ученика по количеству делаемых им орфографических ошибок. Так могут поступать лишь те, которые вообще некомпетентны в оценке человеческого ума: то ли легкое дело - считать орфографические ошибки в детских тетрадях! Хорошо учителю-урочнику весь свой век провозиться лишь с тетрадками, а не с душами детей!)

Конечно, самые лучшие уроки такого рода - уроки "на случай". Но все же мне хочется, чтобы читатель конкретно представлял себе дело, и потому спешу дать иллюстрацию. Возьмем все ту же тему "Ночь в низовьях Волги (Столбичи)". Учитель раздает детям открытки (или показывает на экране) и начинает фантазировать: "Мы плывем. Ночь. Яркая луна. На левом берегу далеко-далеко вглубь уходит степь. На правом - все утесы да утесы, дикие, наваленные друг на друга. Как красиво! Закроем глаза и будем в уме рисовать, как мы плывем мимо этих берегов". Дети подхватывают, говорят (непременно будут говорить), что они видят. Когда тема исчерпывается, учитель предлагает запеть песню, хотя бы "Как по морю" или "Ах, ты ночь ли, ноченька". После пения длительная пауза, во время которой учитель продолжает тихо аккомпанировать. "Дети, мы подъезжаем к утесу Стеньки Разина". Раздача картинок, лучше цветных. Учитель рассказывает о Стеньке Разине; легенд здесь - бесчисленное количество. От легенд о Разине переходим к рассказам о заколдованных кладах. Но вот рассвет (совместное описание; гимн утру). Урок заканчивается детским творчеством легенд, их рисованием, лепкой, кто что хочет, или беседой о разбойничестве, как социальном явлении, археологических раскопках и т. п. А вот другой пример, в младшем отделении. Речь идет о семье и бесприютных детях. На дворе мороз. Учитель подходит к окну, всматривается, начинает тихо говорить: "Вот в такой мороз один, один бредет сиротка по улице. На улице много людей, но все для него чужие, никто не обращает на него внимания... Холодно... Голодно..." "Вечер был, сверкали звезды..." - декламирует учитель. "Я сыграю вам на скрипке, вслушайтесь, мы потом вместе споем (трудные места повторяются, и внимание детей задерживается). Поем вместе. Ну, а какой с виду была эта старушка? Нарисуем устно ее комнатку! Как живет она. Мы воссоздаем ее прежнюю жизнь. Ну, а если бы сиротка никого не встретил?" Опять работа воображения. В заключение пение, рисование, лепка, стихи и рассказы детей. Конечно, залог успешного урока - наличность поэтического настроения в душе учителя, который также поет, рисует, рассказывает^*.

^* (Ср.: А. Дауге. Искусство и творчество в воспитании, особенно статью "Об учителе-художнике". См. также: Гильдебранд. О преподавании родного языка в школе и Ernst Linde. Personlichkeits-Padagogik.)

В предыдущей главе мы говорили уже о том, что учитель должен часто, во время занятий с детьми, ставить вопросы: "Что красивого мы увидали? Воспроизведем его для класса, для мамы, в подарок кому-нибудь!" Ребенок приучается к эстетическим оценкам и привыкает делать красивое. Его класс украшен, грязные стены заполнены картинами, полочками с лепкой и целыми сценами, старые парты прикрыты; весною и ранней осенью в классе цветы и зелень, да и зимой класс, по возможности, декорирован хотя бы елочными ветками и бумагой. Тетради детей украшены их рисунками, и перед началом урока дети обязательно приводят себя в порядок. На праздники они дарят друг другу подарки. Иногда после уроков дети вместе с учителем ходят по избам и вносят и в крестьянские семьи кроху поэзии: пение, музыку, рассказы. И как будет любить население такую школу!

Эстетическая оценка слишком трудна для детей. Поэтому необходимы особые упражнения детей в нахождении красот в произведении искусства. Доступнее всего наслаждение поэзией, если предварительной беседой создано уже настроение, стихотворение действует само по себе и, что в нем наиболее ярко, детьми запоминается без напряжения. Сложнее подготовка к эстетическому восприятию картины или музыки. Подготовка к музыке может вестись так: читается текст, затем вопросы о том, где петь хором, где - одному, где надо замедлить темп и, наоборот, где петь тихо, какие аккорды более выразительные; когда класс отчасти наметил мелодию, учитель играет и дети уже поймут музыку. Шаблон подготовки к картине таков: рассказывается содержание картины; затем вопросы в связи с пробным рисованием, как разместить и в каком виде нарисовать предметы, как лучше выразить настроение рисунком, какие где подобрать цвета; наконец, показывается самая картина.

В современной школе слишком много шуму: либо учитель, либо дети все время говорят. Учитель, как несчастья, боится молчания в классе. А между тем в молчании зреет мысль и особенно чувство. Древние пифагорейцы прославляли тихое созерцание. Дадим же место ему и в нашей школе. Пусть дети будут иметь возможность сосредоточиться, пережить в себе полученное впечатление. Подобные паузы для созерцания, раздумья или переживания чувства необходимы. Перестанем беспрестанно тормошить наших учеников.

В нашей школе будет жить и чувство благоговения. Надо воспитать в ребенке благоговейное отношение к труду, истине и людям. Наша школа - школа серьезности, и мы категорически против учения-забавы. Жизнь - не игра, не забава, но серьезное дело, требующее священного отношения. Поэтому и учитель жизни не забавник. Конечно, и в нашей школе будут детские улыбки, детский смех и добродушный юмор учителя, но все это не самоцель; все это лишь привходящие моменты, лишь внешние проявления бодрости духа. Но в глубине души ребенок должен всегда с чувством благоговения подходить к своей работе и серьезно относиться к ней...

Последнее замечание. Мои указания, что нужно ребенку почаще говорить о героях и героизме, что нужно знакомить его с искусством и развивать в нем умение украшать себя и свое жилище, рискуют показаться односторонними. Я хочу ими подчеркнуть лишь то, что надо воспитать в ребенке стремление к высшему, сверхчеловеческому в лучшем смысле этого слова и жажду преобразования будничной серой жизни. Но желать преобразовывать жизнь не значит отвращаться от нее.

Нет, мы будем развивать в ребенке умение находить красоту в той жизни, которая повседневно окружает его, и умение создавать красоту из самого заурядного. Не аристократов, но демократов духа готовим мы. Что красивого сегодня увидал ты по дороге в школу? Что красивого у тебя дома? Неужели ничего нет? Присмотрись: есть много, очень много незаметной, тихой красоты! И например, для городского ребенка красота засияет и в огоньках трамвая, и в извозчичьей кляче, плетущейся по мокрому снегу, и дырявых обоях сырого подвала. Мы будем искателями красивого повсюду, в самых мелочах. И там же будем мы искать и героизм. Нет ли героев вблизи нас? Не героиня ли твоя мать, голодная и больная, последний кусок отдающая детям и работающая, пока не свалится с ног? Не герой ли отец с его работой в типографии, многими часами дышащий свинцового пылью? Ребенок замечает незаметный героизм и сам становится понемногу таким, может быть, самым сильным героем, героем в мелочах. А украшения? Их можно много наделать из самого заурядного, даже из того, что сбрасывается в сорный ящик. Ребенок упражняется в работах над бросовым материалом.