5. Могущество и упадок Египетского государства

Представления учащихся о функциях Древнеегипетского государства, о власти царя и обязанностях вельмож и чиновников, полученные на предшествующих уроках, в значительной мере обобщает отрывок "Фараон слушает доклад вельможи" из небольшой пьесы поэта Александра Блока "Рамзес". Действие пьесы происходит в XIV в. до н. э. при Рамзесе (Рамсесе) II, фараоне XIX династии. В ряде сцен пьесы рассказывается об ограблении и притеснении народа чиновниками. В тексте показывается, сколь разорительными для народа были налоги и частые войны, изнурявшие страну. Подчеркнут в нем и завоевательный характер внешней политики фараонов. Хорошо было бы заранее подготовить учащихся и разыграть этот текст как живую драматическую сценку.

Египет начала второй половины II тысячелетия до н. э. представлен в художественной литературе довольно широко. Можно, например, назвать романы "Фараон Эхнатон" советского писателя Георгия Гулиа, "Ваятель фараона" и "Служанка фараона" немецкой писательницы Элизабет Херинг, а также детскую повесть "Дочь Эхнатона" К. Моисеевой.

К теме подобран текст из книги Г. Гулиа. Роман "Фараон Эхнатон" посвящен личности фараона Аменхотепа IV, пытавшегося утверждением единобожия сломить могущество жречества. Отменив культ старых богов, он ввел поклонение одному Атону, в честь которого принял новое имя - Эхнатон ("Благой для Солнца"). Роман интересен оригинальной разработкой образа фараона, раскрываемого и на фоне общественных проблем, стоящих перед Египтом, и в интимной жизни царского двора.

Текст "Мысли скриба о силе и слабости державы" передает разговор между фараоном и писцом (скрибом) о настоящем и будущем страны и неизбежности социальных потрясений, вызванных жестоким гнетом. Правомерно сомнение в возможности столь свободного общения маленького чиновника с самим "благим богом", но если отвлечься от использованной автором ситуации, то разговор вполне правдоподобен по своей сущности. Скриб выражает настроения мыслящих и сочувствующих народу людей. При использовании текста учителю необходимо коротким предварительным объяснением подготовить учащихся к пониманию сюжетной ситуации и метафорических оборотов речи.

Фараон слушает доклад вельможи

Рамзес. Пускай Озирис продлит дни слуги нашего Псару. Теперь пускай Псару скажет нам, как он провел время в деревне и как он исполнил поручения своего государя.

Псару. О мощно-истинный, как Ра, возлюбленный солнца, повелитель обоих Египтов! С востока на запад и с запада на восток объехал я вверенную мне тобой область; я был у богов южной страны и был у богов северной страны; всюду набирал я здоровых юношей в твое могущественное войско заранее и всех их запер в тюрьмы и в амбары, пока они еще не успели разбежаться в горы; ибо ты ведаешь, что мирные египтяне не любят войны и страшатся твоего взора.

Рамзес. Нам приятно слышать, что Псару сумел предупредить бегство ленивых и трусов, Пусть знают все, что и нам не угодна война, но мы не прекратим ее, доколе не покорим всех подлых врагов из пустыни Сирийской и из пустыни Ливийской, и будем воевать до полной победы. Пусть ответит нам слуга наш Псару, есть ли у него довольно оружия, довольно колесниц и довольно хлеба для войска?

Псару. Ты ведаешь, что нет колесниц в мире, равных по прочности и легкости колесницам Египта. Также довольно запасено у меня оружия, и всюду видел я одно - как твои верные скрибы^* исправно отбирали хлеб у крестьян, так что не осталось во всей стране юга ни одной хижины, которая смогла бы утаить от тебя хлеб, зерно или муку.

^* (Здесь имеются в виду чиновники.)

Рамзес. Все это хорошо, что сказал нам слуга наш Псару. А кто это стоит позади него - не правда ли, это смотрители житниц и скрибы?

Псару. Да, это они, повелитель; они сделали больше, чем было сделано со времени бога Ра; они собрали в одну жатву больше пшеницы, чем собирали в последние тридцать лет.

Блок А. Рамзес. Сцены из жизни древнего Египта. - В кн.: Блок А. Собр. соч. в 8-ми т., т. 4. М. - Л., 1961, с. 258-259.

Мысли скриба о силе и слабости державы

Бакурро припадает лбом к прохладному полу, на котором изображение сочной травы, зеленого папируса и мелких птиц.

- Сядь! - фараон указывает на длинную низенькую скамью. - Ты удивлен, Бакурро?

Теперь Бакурро не боится. Почему-то вдруг осмелел. Способен даже отвечать. И ясно мыслить.

- Нет, твое величество.

Вот он, благой бог. Небольшой. Тщедушный. Можно сказать, двойник Бакурро. Если говорить о плечах, животе и ногах.

- Ты не удивлен, что зван так поздно?

- Нет. Потому что, твое величество, Кеми живет и действует и днем и ночью, требует к себе внимания и днем и ночью.

- Это верно, - проговорил фараон. <...>

- Думал ли ты когда-нибудь о Кеми и его владыке?

- Да, твое величество.

- Что же ты думал?

- Я очень боюсь...

- Говори, говори, - подбадривал фараон писца...

- Твое величество! - чуть не вскричал он, чуть не плача, проговорил он. - Рассуди сам: Кеми охвачено со всех сторон, как обручем винная бочка. Есть такие бочки в Митанни... Они - деревянные. Представь себе: знающий свое дело бондарь изготовил такие прочные и тесные обручи, что каждая составная часть деревянной бочки кричала бы невообразимо, если бы умела кричать.

- Отчего же, Бакурро, кричала бы?

- Оттого, что тесно, оттого, что нельзя вздохнуть посвободнее. Так и Кеми: каждый из его сынов сдавлен со всех сторон, ему заказан путь, обруч не дает ни малейшей возможности сойти с места. Как известно, не все воины выдерживают четкий строй, который требуют военачальники. Что же можно сказать о человеке, о каком-нибудь Псару-землепашце, о каком-нибудь Бакурро-лодочнике? Они едва дышат, твое величество. Власть князей жестока: того не смей, этого не смей! Того не говори, этого не молви! Иди вправо, а не влево! Теперь влево, а не прямо! Скажи мне, твое величество, сколько может этого самого "того нельзя, этого нельзя" выдержать даже такой долготерпеливый человек, как наш?

Царь барабанил пальцами по скамье, на которую опирался рукой. Он желал слушать, а не говорить. Слушать, не прерывая своего собеседника. Кивком головы он подбодрил писца.

- Твое величество, отчего песку так много в пустыне? Откуда взялся песок? Раньше, в прежние времена, там были одни камни: большие, средние, маленькие. Но камни. Однако солнце палило нещадно. С утра и до вечера. Едва успевали остыть за ночь, чтобы снова нагреться на нестерпимом солнцепеке. И когда выяснилось, что испытанию этому не предвидится конца, камни стали лопаться один за другим. Они не выдерживали зноя, твое величество. И на месте одного камня появились тысячи песчинок. Они засыпали все живое - каждую травинку - и отсюда пошла пустыня. Если обруч, о котором я говорил, будет все туже затягиваться, то что получится?

- Ты хочешь сказать - пустыня?

Писец коротко кивнул. И выражение лица его было такое, точно Кеми на его глазах превратилась в выжженную солнцем пустыню. Очень ему жаль Кеми, где он родился, вырос и будет погребен с почестями или без них...

- Твое величество, люди государства, подобного нашему, не могут долгое время жить, точно воины в казармах где-нибудь в провинции Гошен или на земле Синайской.

- Ты, стало быть, пророчишь нашей стране погибель?

- Да.

- Скорую?

- Этого я не знаю.

Гулиа Г. Фараон Эхнатон. М., 1969, с. 470-475.