О воскресных школах

Статья написана 20 апреля 1863 г. в Гейдельберге и была включена в дореволюционные издания Собрания сочинений Н. И. Пироговаг (1887, 1900 и 1914). Впервые она была напечатана Министерством народного просвещения отдельной брошюрой, считавшейся секретной (см.: Русская школа, 1911, № 4, с. 18 - 20). В статье Н. И. Пирогов резко бичует политику правящих кругов по отношению к воскресным школам, возмущенный тем, что бесплатные школы, созданные для народа путем частной инициативы и благотворительности, из-за "ложных наветов" были закрыты. Автор активно защищает идею создания воскресных школ, которые "как нельзя более соответствовали жизненной потребности края". Он подчеркивает, что "различие между воскресной и казенными школами (уездными и приходскими училищами) и в приемах, и в способах учения, и в обхождении учителей с учениками было разительное... Грамота усваивалась почти вдвое и даже втрое скорее, чем в приходских и других училищах, посещаемых ежедневно". Созданные впервые на Украине, в Киеве, в октябре 1859 г. по инициативе студентов Киевского университета при активном содействии Н. И. Пирогова, они получили широкое распространение в России. Воскресные школы были закрыты по политическим мотивам правительства в 1862 г.

Прочитав записку "Воскресные школы в России", я не могу удержаться, чтобы не высказать мнения о предмете, мне знакомом не по слухам, а занимавшем меня в течение двух лет.

Первая русская воскресная школа открыта была мною в Киеве при подольском училище в 1859 г. (в остзейских провинциях, как известно, немецкие воскресные школы существуют уже давно). Итак, если бы навет на происхождение воскресных школ был справедлив, то следовало бы, что я был и первым виновником учреждения пропаганды либеральных, или, скорее (по смыслу навета), преступных, идей в "осязательной форме". Конечно, к извинению моему могло бы послужить то, что я был виноват неумышленно. Но и такое извинение, ни для меня, ни для самого Дела вовсе не утешительно.

Что основная идея воскресных школ, как и всякая новая мысль, может казаться подозрительной, против этого спорить нельзя. Что учредители и учителя воскресных школ могли иметь свои задние мысли, это также неоспоримо. Но неоспоримо и то, что одна возможность не дает еще нравственного права уничтожать кажущееся подозрительным. Противникам школ нужно было доказать фактически, что в основание их легла политическая пропаганда, и начало ее, конечно, нужно было им отыскивать в Киеве. Они это и сделали, указав на подозрительное их происхождение в этой местности. Но я знаю, также не менее других, о происхождении воскресных школ и знаю те личности, которым школы обязаны своим учреждением. Действительно, зная их хорошо, я должен был заподозрить основную идею в эксцентричности. За учреждение воскресных школ принялись первые - малороссы, ревностные поклонники Кулиша и Шевченки, лучшие из учеников проф. Павлова, - этого, конечно, уже было довольно, чтобы считать все задуманное и предпринимаемое ими эксцентричным. Но я рассчитывал, с одной стороны, что предприятия подобного рода - лишь бы они не были положительно злы и безнравственны, - выступая на жизненное поприще и беспрестанно сталкиваясь с грубой непроницаемостью факта, делаются постепенно из центробежных центростремительными; а с другой стороны, я положительно был убежден, что осуществление идеи воскресных школ как нельзя более соответствует жизненной потребности края... В 1859 г. попечители только что получили право открывать, не испрашивая разрешения высшей инстанции, частные школы, и потому, когда учредители, студенты Киевского университета, испросили у меня дозволения открыть подольскую воскресную школу (на Подоле, в дворянском училище), то я, рассматривая ее как частное предприятие, воспользовался данным правом и, подчинив ее известным условиям, тотчас же дозволил открытие. Условия же эти заключались в том, что для преподавания закона божия учредители обязывались пригласить священника, школа должна была сделаться открытою для всех посетителей, а надзор за порядком, направлением и ходом учения был поручен штатному смотрителю и инспектору казенных училищ; сверх того, учредители подчинялись одному из профессоров; на первых порах взялся за это дело г. Павлов, который оставался после того не более одного месяца (или около 5 недель) и уехал в С.-Петербург. Я сам, помощник попечителя и многие посторонние посетители различных сословий и ведомств бывали почти каждое воскресенье, во время учения, в школе. Итак, первая воскресная школа и началась, и развивалась на моих глазах. С первого же раза в ней оказались такие отрадные педагогические явления, которые предсказывали ей несомненную будущность. Учителя - почти на отбор лучшие из малороссов и по способностям, и по нравственности - принялись учить грамоте, письму и счетности с неожиданным педагогическим тактом, обратили внимание на все новые способы учения, занялись ими и успели сверх всякого ожидания. Училище скоро переполнилось учениками. Его начали посещать и ученики уездного и приходского училищ. Различие между воскресной и казенными школами (так называют попросту уездные и приходские) и в приемах, и в способах учения, и в обхождении учителей с учениками было разительное. Во всем этом нетрудно было убедиться каждому из посетителей; а вход, как я уже сказал, был открыт для всех. Вскоре огромное число желающих учиться в воскресной школе заставило учредителей открыть новые, на тех же основаниях. Надобно было в то время сделаться отчаянным пессимистом, чтобы заподозрить в учредителях преступные замыслы, не радоваться и не желать всякого успеха предприятию. Хозяева мастеровых не могли удерживать своих учеников и подмастерий, а господа - своих дворовых, которые вдруг захотели учиться. Не замедлило развиться и соревнование между учредителями различных школ, которое нередко переходило в открытую неприязнь. Но, несмотря, ни на разнохарактерность учащих и учащихся, ни на полную открытость школ и надзор со стороны и учебного, и гражданского (секретный) ведомств во время моего попечительства не было, ни однажды открыто в киевских воскресных школах ничего такого, что могло бы, хотя издалека намекнуть о существовании в них политической пропаганды, преступной или вредной для государства. Это, однако же, не спасло от нареканий. Уже и тогда слышались в известных кружках общества отзывы, в которых просвечивало подозрение и сомнение о чистоте намерений учредителей школ. И что всего замечательнее, мне приходилось слышать такие отзывы всего чаще от польских уроженцев Западного края. Зная тенденции и учредителей, и лиц, выражавших более или менее ясно свои подозрения, я нисколько не удивлялся. В моих глазах невыгодные слухи о школах, распространявшиеся польским обществом, скорее, доказывали, что школы действительно достигают своей цели. Но однажды подозрение было навлечено с другой, противоположной стороны "в форме более осязательной", особой очень влиятельной, которая при посещении школ нашла худым, что учителя разъясняют детям низкого сословия отечественную историю.

Это показание пошло по инстанциям, заставило еще более усилить официальный надзор и повлекло за собой министерское распоряжение об ограничении преподавания в воскресных школах исключительно одной грамотностью. Причиной тревоги было, однако же, и тут только одно недоразумение. Истории в киевских воскресных школах, кроме священной, никто и никогда не учил, а ученики, упражняясь в чтении, читали иногда и исторические отрывки, в которых, по заведенному для всякого чтения порядку, все непонятное должно было разъясняться учителем. Кто знает, как велики неразвитость и непонимание великорусского языка в наших классах малороссийского народонаселения, тот, верно, согласится, что без объяснительного чтения киевские воскресные школы распространяли бы в народе не грамотность, а механическое заучивание звуков и слов. Влиятельное лицо, присутствуя однажды при таком разъяснении чтений, и приняло это за преподавание истории.

Успехи учеников воскресных школ, как я сам не раз убеждался, были при прилежном способе учения изумительны. Грамота усваивалась почти вдвое и даже втрое скорее, чем в приходских и Других училищах, посещаемых ежедневно. Читая, ученики понимали всегда, что читают, - явление, как известно, не так-то часто наблюдаемое в других школах. То же или почти то же доносили мне директора и других воскресных школ округа, открытых в Нежине, Полтаве, Чернигове. Менее заметна была деятельность школ на Волыни и в Подолии.

Чем же воскресные школы Киевского учебного округа не оправдали оказанного им сначала доверия? Чем навлекли они на себя подозрение в преступных действиях? Чем заслужили они наказание, прекратившее их существование? Я уже сказал, что некоторые из основателей школ были мне известны эксцентричностью; я объяснил также мой взгляд на эту эксцентричность и то, что я от нее ожидал; последствия не обманули меня: быстрые и нежданные успехи я приписываю именно характеру личностей, горячо принявшихся за дело образования народа.

Мне остается опровергнуть еще тот довод навета, что будто бы главные учредители воскресных школ в Киеве были студенты, исключенные из Харьковского университета за участие в каком-то тайном политическом обществе (в 1855 г.). Между первыми учредителями было, действительно, человека 4 или 5 бывших харьковских студентов; насколько они участвовали прежде (за 4 года) в тайном обществе, мне, конечно, так же неизвестно, как и о существовании его самого; они были приняты в Киевский университет по сношению с попечителем Харьковского университета и с самим г. министром народного просвещения, которые не находили препятствия к их принятию, а безукоризненное поведение этих студентов в течение 4 лет устраняло от них также всякое подозрение. Главное же - эти студенты не были вовсе влиятельными деятелями в школах¹ и чрез два с небольшим месяца после открытия школ они были вытребованы в С.-Петербург (в январе 1860 г.) на следствие; когда возвратились оттуда снова в Киев (кроме одного или двух, не помню), то уже не участвовали ни в обучении, ни в заведовании школами. Большая же, и самая влиятельная, самая деятельная часть учредителей были киевские студенты и почти все - истые малороссы, оказавшие впоследствии самое энергическое противодействие беспорядкам польского элемента и письменно протестовавшие мне против этих беспорядков. Прокламаций во время моего попечительства в воскресных киевских школах не раздавали; запрещенных книг не читали; библиотеки школ, кроме "Народного Чтения", "Детского" и "Божьего Мира" и других общеизвестных книг, никаких других не содержали.

¹ (Из них трое евреев.)

Все школы, рассматриваемые с полицейской точки зрения, представляются самым удобным местом для распространения всевозможных пропаганд и потому легко навлекают на себя подозрение. Но может ли и должна ли быть эта точка зрения исходной там, где невежество масс представляется также самым удобным условием для распространения самых нелепых пропаганд? А имея это в виду, нельзя не сознаться, что воскресные школы в России имеют другое - и несравненно более важное - значение, чем на Западе. На Западе, и именно в Германии, они составляют предмет роскоши, у нас - необходимости. У нас воскресные школы важны не столько потому, что распространяют грамотность путем самым надежным, т. е. путем частной инициативы и благотворительности, сколько тем, что заохочивают к учению ремесленный и рабочий класс народа, отвлекая их вместе с тем от праздности и разгула. Ученики, посетив несколько раз школу в праздничные дни, занявшись в ней часа 2 или 3 без всякого принуждения, под руководством наставников, учивших также по одной охоте, ставились, конечно, в такие условия, которые могли легко возбудить в них желание учиться и продолжать учение. Это подтверждал не раз опыт. Я это наблюдал даже и над крестьянскими детьми в моем имении (Подольской губернии). Занявшись несколько раз по праздникам у меня на дому, они получали охоту к учению и начинали посещать прилежнее и сельскую школу, из которой, правда, выносили немногое.

А в наших западных провинциях воскресные школы, очевидно, могли бы служить сильной нравственной поддержкой русского и малороссийского элементов, противодействуя открыто и явной, и тайной польской пропаганде. В этом меня также убедил опыт, хотя и кратковременный.

Оставалось бы только найти гарантию против ложного или вредного направления. Но можно ли ее было найти иначе, как путем опыта? Разве злоупотребление можно уничтожить иначе, как употреблением? И гарантия, и средства против злоупотреблений непременно нашлись бы при трезвом и беспристрастном взгляде на значение и деятельность воскресных школ; тогда правила контроля составились и ввелись бы не регламентацией, а priori, к которой поневоле прибегают, когда пред глазами стоит tabula rasa, а на самом деле, которым все осуществляется, и доброе, и злое. Надзор не есть исповедь намерений, а зоркое наблюдение проявлений. Отдельные же и частные проявления злонамерения - где бы они ни встречались - нельзя смешивать с пропагандой. Пропаганда именно тем и сильна, что она никогда не действует отдельно и отрывочно. Обаятельное действие на умы и способность распространяться каждой пропаганды зависят от того, что в основании ее всегда лежит более или менее систематизированная доктрина, как бы она ни была бессмысленна и нелепа. Но кто же может теперь утверждать, положа руку на сердце, чтобы основанием воскресных школ служила какая-нибудь систематически проводимая доктрина? Или скажут, что она еще не успела выработаться, а потому не успела и проявиться? Но одно уже то, что за учение в воскресных школах принялось быстро и открыто столько людей, не имевших между собой ничего общего, и, очевидно, по разным причинам: кто по доброте сердца, кто по моде и минутному увлечению, - не доказывает ли ясно, что тут ничего не было похожего на систематическую пропаганду; а если бы и было что-нибудь такое, то оно должно было расстроиться и неминуемо пасть само собой, от разнохарактерности и неурядицы. Пропагандисты, так нелепо действовавшие, были бы лица, по правде, самые безопасные для государства и общества.

Нельзя не удивляться, почему в обществе так легко принимается ложный взгляд, которым смотрят на учебные заведения как на источники всех вредных и опасных доктрин, тогда как все такие доктрины всегда берут свое начало вне школ и вырабатываются в самом же обществе. Подозревая и преследуя из-за них школы, постоянно забывают, что образовательные учреждения нигде еще не получили гегемонии над жизнью. Видя, что идеи распространяются в обществе преимущественно образованием и литературой, делают ложное заключение: проводные каналы принимают за родники. Ни одна доктрина и никогда не образовалась в самой школе, а входила всегда готовая и выработанная за стенами. Это свидетельствует история. А препятствовать распространению ложных доктрин можно только распространением других, им противодействующих. Если закроют каналы, проводящие грязную воду, то от этого еще не иссякнет мутный источник; не лучше ли же провести от них новые - к родникам с чистой струей?

Удастся ли теперь восстановить доверие к воскресным школам, когда они сделались так заподозренными в глазах учащихся, общества и правительства, - это вопрос. Тем не менее, попытка к их восстановлению есть дело первой необходимости для распространения просвещения в народе. Можно смело утверждать, что если удастся их восстановить и упрочить, то их благотворная деятельность не замедлит отразиться и на учреждении первоначальных училищ. Но другого пути к их открытию, кроме того, которым они прежде открывались, я и теперь не вижу. Правительственными учреждениями они, без сомнения, никогда не будут. О жалованье и вознаграждениях учителей и учредителей тем или другим способом покуда не может быть также никакой речи.

Программой их должны служить: осмысленная грамота, письменность, счетность и некоторые технические предметы. Закон божий должен входить в программу там, где нет раскольников; там же, где их много, нужно ограничиться изложением одной священной истории и для этого пригласить вместо священников семинаристов и учеников духовных академий. Другой программы для простых, народных воскресных школ не может и не должно быть. Преподавание других наук, которым занимались в столичных воскресных школах, было, очевидно, увлечением ложного самолюбия наставников, которые брали на себя слишком многое, не зная всей трудности дела. Чем ограниченнее и определеннее будет цель, тем вернее результаты. А цель народных воскресных школ и должна состоять в распространении осмысленной грамотности. Научные и технические воскресные школы должны быть учреждаемы только для грамотных и под условием, чтобы сами учителя были сколько-нибудь уже известны их специальными сведениями. Иначе нужно будет ожидать только нелепостей, а не науки, и ученикам придется после разучиваться, чтобы чему-нибудь дельному научиться. Учителями и учредителями народных воскресных школ, конечно, должны быть по-прежнему все желающие. Но правительство по контролю за школами должно иметь дело не с учителями, а с учредителями, которые и будут ответственными лицами пред законом. Такую ответственность могут принять на себя, без сомнения, только одни полноправные граждане неукоризненной нравственности, по одному или по нескольку для каждой школы. На их обязанности будет лежать: выбор учителей с ручательством за их нравственные качества, распоряжение учебными средствами, пожертвованными суммами и надзор за порядком.

Все школы должны быть непременно открытые для всех посетителей, которые в свою очередь обязываются не нарушать порядка и хода учения. Кроме ручательства учредителей за направление школы, открытие школ не должно быть стеснено никакой другой формальностью. Для контроля со стороны правительства оно назначает особых попечителей, если школы возникают вне существующих учебных заведений; а над теми, которые учреждаются при учебных заведениях, контроль поручается попечителям учебных округов, директорам и инспекторам учебного ведомства. Вообще, регламентация контроля a priori невозможна. Правительству нет надобности стеснять себя в этом отношении излишними формами. Оно имеет неоспоримое право учреждать, изменять и приспособлять контроль, сообразуясь с обстоятельствами и по указаниям опыта. Проводить контроль предупредительный нельзя последовательно. Он непременно перейдет в мелочную подозрительность и причинит раздражение ко вреду, а не к пользе. Смотря на школы с той точки зрения, что они никогда не бывают местом происхождения политических пропаганд, а употребляются пропагандистами только как средства к распространению различных доктрин, нужно обратить внимание на способы, которыми они пользуются для своих целей. Эти способы различны, смотря по свойству почвы, с которой они имеют дело.

В народных школах, и именно наших, нечего бояться искусной замаскировки мысли, тонких намеков, софистической диалектики, увлекательного красноречия, мистицизма и т. п. Для этого здесь почва еще слишком груба и слишком мало подготовлена для восприятия доктрины. Здесь излагается то, что хотят довести до понимания прямо и наглядно или же в виде самого простого и осязательного иносказания. Известно, что этот способ есть искони единственное прибежище всех пропагандистов, имеющих Дело с простым народом. Поэтому он и обнаруживается обыкновенно скоро и легко; поэтому и надзор не соединен с большими трудностями - лишь бы учение было открыто, а не замкнуто. Если в наших столичных воскресных школах и подмечены были иногда нелепые выходки со стороны учителей, если учителя и позволяли себе иногда толковать ученикам о таких предметах, которых, может быть, и сами хорошо не понимали, если, наконец, и случилось раз или два, что неблагонамеренные и увлеченные люди решались внушать ученикам возмутительные мысли, то все это легко объяснится не тем, что будто бы контроль был очень труден или невозможен, а тем, что его не было. Дело, действительно, объясняется тем, что у нас с непривычки закрылись глаза от блеска первых лучей общественного мнения.

Первым, весьма естественным следствием гласности и большей свободы мысли был страх и стыд. Этим чувствам поддались, без сомнения, всего скорее те официальные контролеры, которых положение в обществе было хотя несколько шатко. Что же мудреного, если они, боясь и стыдясь гласности, не имея никакой нравственной опоры в своей жизни и в своем характере, вздумали во что бы то ни стало играть поддельную роль прогрессистов и смотрели сквозь пальцы или вовсе не смотрели на то, за чем они должны бы были пристально наблюдать, если бы были действительными прогрессистами и желали бы благому общему делу успеха от души. Были между ними, конечно, и пессимисты; они вовсе не смотрели, прикидываясь либералами, с задней мыслью уронить все дело, обещавшее столько благих результатов. Все это - в натуре вещей.

Общественное мнение, гласность, свобода научного расследования - как и все хорошее в мире - требуют привычки и понимаются не всеми и не вдруг; их первое появление на свет никогда не проходит без грубых промахов, нелепостей и катастроф. Но мыслящим нетрудно помириться с неизбежным и вытерпеть первый напор увлечений и недоразумений. Если кого нужно обвинять в неудавшемся и так печально прекратившемся деле воскресных школ, то это именно наших официальных контролеров, за то, что у них недостало ни мысли, ни духа выдержать этот напор. Сделай они это, то неверный взгляд на школы как на источник пропаганд не обнаружился бы в таких огромных размерах и все кончилось бы, вероятно, закрытием одной или нескольких школ, удалением нескольких учителей или учредителей.

Итак, если бы теперь удалось возобновить воскресные школы вновь - на что я, признаюсь, не совсем надеюсь, - то весь успех и вся их будущность будут зависеть от трех обстоятельств. Во-первых, от того, найдутся ли учредители, которые захотели бы взять на себя ответственность за направление школы; во-вторых, найдется ли довольно благоразумных контролеров, какие бы они ни были: духовные, гражданские, общественные или правительственные; и, в-третьих, наконец, уступит ли неверный взгляд о происхождении пропаганды другому, менее опасному для существования школ. А если не представятся личности надежные и умеющие в случае нужды жертвовать собой, если не переменятся убеждения о значении школ, то лучше и не начинать. Иначе можно, наверное, предсказать, что случится. Обманчивый взгляд поведет опять к ложным заключениям.

Недосмотр и излишняя подозрительность контролеров, точно так же как и нерадение или недобросовестность учредителей, при господствующем убеждении о происхождении пропаганд поведут неминуемо к заключению о необходимости уничтожить корень зла закрытием всех воскресных школ без исключения. А этим вероятность их будущего существования еще более уменьшится или исчезнет надолго.