К. Маркс. Капитал. Критика политической экономии. Том первый

Моральное калечение, вытекающее из капиталистической эксплуатации женского и детского труда, с такой исчерпывающей полнотой описано Ф. Энгельсом в его "Положении рабочего класса в Англии" и другими авторами, что я здесь ограничиваюсь простым напоминанием об этом. Интеллектуальное же одичание, искусственно вызываемое превращением незрелых людей в простые машины для производства прибавочной стоимости и совершенно отличное от того природного невежества, при котором ум остается нетронутым без ущерба для самой его способности к развитию, его естественной плодовитости,- это одичание заставило, наконец, даже английский парламент провозгласить начальное образование обязательным условием "производительного" потребления детей до 14-летнего возраста во всех отраслях промышленности, подчиненных фабричному законодательству. Дух капиталистического производства ясно обнаруживается в неряшливой редакции в фабричных актах пунктов о так называемом воспитании, в отсутствии того административного аппарата, без которого это обязательное обучение в большинстве случаев опять-таки становится иллюзорным, в оппозиции фабрикантов даже такому закону об обучении и в их увертках и уловках для того, чтобы обойти его.

"Обвинять приходится только законодательную власть, потому что она издала обманчивый закон (delusive law), который, заботясь для вида о воспитании детей, не содержит ни одного положения, обеспечивающего достижение этой цели. Он ничего не устанавливает, кроме того, что дети на определенное число часов" (3 часа) "в день должны быть заперты в четырех стенах помещения, именуемого школой, и что хозяин детей еженедельно должен получать удостоверение об исполнении этого от лица, которое подписывается в качестве учителя или учительницы"^*.

^* (Леонард Хорнер в "Reports of Insp. of Fact, for 30th April 1857", p. 17. (Здесь и далее нумерация примечаний к "Капиталу" соответствует источнику: К. Маркс и Ф. Энгельс. Соч., изд. 2, т. 23, ч. I).)

До издания в 1844 г. исправительного фабричного акта нередко попадались удостоверения о посещении школы, на которых учитель или учительница вместо подписи ставили крест, потому что сами не умели писать.

"При моем посещении одной школы, выдающей такие свидетельства, я до того был поражен невежеством учителя, что спросил его: "Скажите, пожалуйста, умеете ли вы читать?" "В общем, да (summal)",- был его ответ. В свое оправдание он добавил: "Во всяком случае я знаю больше, чем мои ученики".

Во время подготовки акта 1844 г. фабричные инспектора жаловались на позорное состояние учреждений, именуемых школами, удостоверения которых они по закону должны были признавать вполне действительными. Но все, чего они добивались, заключалось в том, что с 1844 г.

"учитель должен был вносить своей рукой цифры в школьное удостоверение, ditto [а также] собственноручно подписывать свое имя и фамилию"^*.

^* (Леонард Хорнер в "Reports of Insp. of Fact, for 31st October 1855", p. 18, 19.)

Сэр Джон Кинкейд, шотландский фабричный инспектор, рассказывает о том же на основании своего служебного опыта.

"Первая школа, которую мы посетили, содержалась госпожей Анн Киллин. Когда я предложил ей написать ее фамилию, она сразу сделала ошибку, начав с буквы С, но тотчас поправилась, заявив, что ее фамилия начинается с К. Однако при просмотре ее подписи в школьных удостоверениях я заметил, что она подписывается различно. В то же время почерк не оставляет никакого сомнения в том, что она не способна учить. Да и сама она призналась, что не может вести классный журнал... В другой школе я попал в школьную комнату в 15 футов длины и 10 футов ширины, где было 75 детей, которые бормотали что-то невразумительное"^*. "Однако подобная практика, при которой дети получают школьные удостоверения, но не получают никакого образования, наблюдается не только в таких жалких углах,- существует много школ с достаточно подготовленными учителями, но почти все усилия последних разбиваются об умопомрачительное смешение детей всех возрастов, начиная с трехлетнего. Материальное положение учителя, в лучшем случае нищенское, всецело зависит от получаемого количества пенсов, а их он получает тем больше, чем больше детей удается набить в одну комнату. К этому присоединяется скудная школьная обстановка, недостаток книг и других учебных пособий и удручающее действие спертого и отвратительного воздуха на самих бедных детей. Я бывал во многих таких школах, причем видел целые ряды детей, которые абсолютно ничего не делали; и это удостоверяется как посещение школы, и такие дети фигурируют в официальной статистике как получившие образование (educated")^**.

^* (Сэр Джон Кинкейд в "Reports of Insp. of Fact, for 31st October 1855".)

^** (Леонард Хорнер в "Reports of Insp. of Fact, for 31st October 1858", p. 17, 18.)

В Шотландии фабриканты стараются по возможности обходиться без детей, обязанных посещать школу.

"Этого достаточно, чтобы доказать сильное нерасположение фабрикантов к постановлениям об обучении детей"^*.

^* (Сэр Дж. Кинкейд в "Reports of Insp. etc. for 3bt October 1956". p. 66.)

В гротескно-отвратительных формах проявляется это в ситцепечатных и т. п. заведениях, подчиненных особому фабричному закону. Согласно положениям этого закона

"каждый ребенок перед поступлением в такое печатное заведение должен посещать школу по меньшей мере 30 дней и не меньше 150 часов в течение 6 месяцев, непосредственно предшествующих дню его поступления. За время своей работы в печатном заведении он также должен посещать школу в течение 30 дней или 150 часов в каждое полугодие... Посещение школы должно происходить между 8 часами утра и 6 часами вечера. Посещение, продолжавшееся менее 2 1/2 часов или сверх 5 часов в один день, не засчитывается в эти 150 часов. При обычных обстоятельствах дети посещают школу утром и вечером в течение 30 дней, по 5 часов в день, и по истечении 30 дней, набрав установленные 150 часов, покончив со своей книгой, как выражаются они сами, они опять возвращаются в заведение, опять остаются в нем 6 месяцев, пока не наступит новый срок для посещения школы, и опять остаются в школе до тех пор, пока снова не покончат со своей книгой... Очень многие дети, посещавшие школу на протяжении предписанных 150 часов, при возвращении в нее после шестимесячного пребывания в печатном заведении должны все начинать сначала... Они, конечно, забывают все, что приобрели в предыдущее посещение школы. В других ситцепечатных заведениях посещение школы поставлено в полную зависимость от хода дел на фабрике, от ее потребностей. Требуемое количество часов за каждый полугодичный период образуется общим суммированием 3-5-часовых посещений, которые распределяются, быть может, на все полугодие. Например, в один день школа посещается с 8 до 11 часов утра, в другой день с I до 4 часов дня, и после того как ребенок несколько дней отсутствовал, он вдруг снова приходит на время с 3 до 6 часов вечера; затем он является, может быть, 3 или 4 дня или целую неделю кряду, потом опять исчезает недели на 3 или на целый месяц и возвращается на несколько часов в те дни, когда предприниматель случайно в нем не нуждается; таким-то образом ребенка, так сказать, швыряют (buffet) то туда, то сюда, из школы на фабрику, с фабрики в школу, пока не наберется 150 часов"^*.

^* (А. Редгрейв в "Reports of Insp. of. Fact, for 31st October 1857", p. 41, 42. В тех отраслях английской промышленности, которые уже давно подчинены фабричному акту (по акту о ситцепечатных фабриках, о котором сейчас говорится в тексте), помехи постановлениям об обучении в последние годы до известной степени устранены. В тех же отраслях промышленности, которые не подчинены фабричному закону, до сих пор еще сильно распространены воззрения, высказанные стекольным фабрикантом Дж. Геддесом, который так поучал члена следственной комиссии Уайта: "Насколько я понимаю, большее образование, получаемое за последние годы частью рабочего класса, представляет собой зло. Оно опасно, так как делает рабочих слишком независимыми" ("Children's Employment Commission. 4th Report". London, 1865, p. 253).)

Присоединяя подавляющее количество детей и женщин к комбинированному рабочему персоналу, машина сламывает, наконец, сопротивление, которое в мануфактуре мужчина-рабочий еще оказывал деспотизму капитала^* <...>

^* ("Г-н Э., фабрикант, сообщил мне, что на своих механических ткацких станках он дает работу исключительно женщинам; он предпочитает замужних женщин, в особенности женщин с семьей, которую они содержат; они много внимательнее и послушнее, чем незамужние, и вынуждены до крайности напрягать свои силы, чтобы добывать необходимые средства к жизни. Так, добродетели,- добродетели, свойственные характеру женщин, обращаются во вред им, так нравственная и нежная сторона их природы превращается в средство их порабощения, в источник их страданий" ("Теn Hours Factory Bill. The Speech of Lord Ashley, 15th March". London, 1844, p. 20).)

...Как ни жалки в общем статьи фабричного акта относительно воспитания, они объявили начальное обучение обязательным условием труда^*. Их успех впервые доказал возможность соединения обучения и гимнастики^** с физическим трудом, а следовательно, и физического труда с обучением и гимнастикой. Фабричные инспектора, выслушивая показания учителей, скоро открыли, что фабричные дети, хотя они учатся вдвое меньше, чем школьники, регулярно посещающие школу днем, тем не менее успевают пройти столько же, а часто и больше.

^* (Согласно английскому фабричному акту, родители не могут посылать своих детей до 14 лет в "контролируемые" фабрики, если они не обеспечивают им в то же время начального обучения. Фабрикант ответствен за соблюдение закона. "Обучение при фабриках обязательно, оно - условие работы" ("Reports of Insp. of Fact, for 31st October 1865", p. 111).)

^** (О самых прекрасных результатах соединения гимнастики (а для юношей и военных упражнений) с обязательным обучением детей на фабриках и в школах для бедных см. речь Н. У. Сениора на седьмом годичном конгрессе Национальной ассоциации поощрения общественных наук в "Report of Proceedings etc". London, 1863, p. 63, 64, а также отчет фабричных инспекторов от 31 октября 1865 г., стр 118, 119, 120, 126 и сл.)

"Дело объясняется просто. Те, кто проводит в школе только половину дня, постоянно свежи и почти всегда способны и готовы учиться. Система, при которой труд чередуется с учебой в школе, превращает каждое из этих двух занятии в отдых и освежение после другого, и, следовательно, она более подходяща для ребенка, чем непрерывность одного из этих двух занятий. Ребенок, который с раннего утра сидит в школе, особенно в жаркую погоду, не может соперничать с другим, который бодрый и возбужденный приходит с своей работы"^*.

^* ("Reports of Insp. of Fact, for 31st October 1865", p. 118. Один наивный фабрикант шелка заявляет члену Комиссии по обследованию условий детского труда: "Я вполне убежден, что секрет того, как произвести хороших рабочих, найден в соединении труда с обучением начиная с детского возраста. Конечно, труд не должен быть ни слишком напряженным, ни отталкивающим, ни вредным для здоровья. Мне хотелось бы, чтобы мои собственные дети имели труд и игры как отдых от школы" ("Children's Employment Commission. 5th Report", p. 82, N 36).)

Дальнейшие доказательства можно найти в речи Сениора, произнесенной на социологическом конгрессе в Эдинбурге в 1863 году. Он указывает здесь между прочим и на то обстоятельство, что односторонний непроизводительный и продолжительный школьный день детей в старших и средних классах без пользы увеличивает труд учителей "и в то же время не только бесплодно, но и прямо во вред детям расточает их время, здоровье и энергию"^*. Из фабричной системы, как можно проследить в деталях у Роберта Оуэна, вырос зародыш воспитания эпохи будущего, когда для всех детей свыше известного возраста производительный труд будет соединяться с обучением и гимнастикой не только как одно из средств для увеличения общественного производства, но и как единственное средство для производства всесторонне развитых людей.

^* (Сениор в "Report of Proceedings" седьмого годичного конгресса Национальной ассоциации поощрения общественных наук, стр. 66. До какой степени крупная промышленность, достигнув известного уровня развития, переворотом в способе материального производства и в общественных отношениях производства совершает переворот и в головах, ярко показывает сравнение речи II. У. Сениора в 1863 г. с его филиппикой против фабричного закона 1833 г. или сопоставление взглядов упомянутого конгресса с тем фактом, что в некоторых сельских районах Англии бедным родителям все еще запрещают под угрозой голодной смерти обучать своих детей. Так, например, г-н Снелл сообщает, что если кто-либо в Сомерсетшире по бедности обращается за помощью к приходу, то по установившейся практике его заставляют взять своих детей из школы. Так, г-н Уолластон, священник в Фелтеме, рассказывает о случаях, когда некоторым семьям отказывали решительно во всяком вспомоществовании, "потому что они посылают своих детей в школу".)

Мы видели, что крупная промышленность технически уничтожает мануфактурное разделение труда, пожизненно прикрепляющее к одной частичной операции всего человека, и в то же время капиталистическая форма крупной промышленности воспроизводит это разделение труда в еще более чудовищном виде: на собственно фабрике - посредством превращения рабочего в наделенный сознанием придаток частичной машины, во всех других местах - отчасти посредством спорадического применения машин и машинного труда^*, отчасти посредством введения женского, детского и неквалифицированного труда как новой основы разделения труда. Противоречие между мануфактурным разделением труда и существом крупной промышленности дает о себе знать насильственным образом. Оно выражается, между прочим, в том ужасном факте, что большая часть детей, занятых на современных фабриках и мануфактурах и с самого нежного возраста прикованных к простейшим манипуляциям, целые годы подвергается эксплуатации, не имея возможности научиться какой-либо работе, которая сделала бы их впоследствии пригодными хотя бы на этой же самой мануфактуре или фабрике. Например, в английских типографиях раньше был в обычае соответствующий системе старой мануфактуры и ремесла переход учеников от сравнительно простых к более содержательным работам. Ученики проходили курс учения, пока не становились обученными печатниками. Умение читать и писать было для всех необходимым условием для занятия ремеслом. Все это изменилось с появлением печатной машины. Она требует двоякого рода рабочих: взрослого рабочего, надсмотрщика за машиной, и малолетних, обыкновенно 11-17-летних мальчиков, работа которых состоит исключительно в том, чтобы вкладывать в машину лист бумаги или вынимать из нее отпечатанный лист. Они, особенно в Лондоне, заняты этой утомительной работой в некоторые дни недели по 14, 15, 16 часов без перерыва, а часто 36 часов кряду, имея всего лишь два часа перерыва на еду и сон!^** Большая часть из них не умеет читать, они, как правило, совершенно одичалые, ненормальные существа.

^* (В тех случаях, когда ремесленные машины, приводимые в движение силой человека, прямо или косвенно конкурируют с развитыми машинами, которые как таковые предполагают механическую двигательную силу, происходит крупная перемена в отношении рабочего, приводящего машину в движение. Первоначально паровая машина замещала этого рабочего, теперь он должен замещать паровую машину. Напряжение и расходование его рабочей силы достигает поэтому чудовищных размеров, в особенности для подростков, осуждаемых на это истязание. Так, член комиссии Лонд наблюдал, как в Ковентри и окрестностях применяют 10-15-летних мальчиков для того, чтобы вертеть ленточный станок, а еще более юные дети должны были вертеть станки меньших размеров. "Это чрезвычайно тяжелый труд. Мальчики просто замещают паровую силу" ("Children's Employment Commission. 5th Report", 1866, p. 114, N 6). Там же и на следующих страницах см. об убийственных последствиях "этой системы рабства", как называет ее официальный отчет.)

^** ("Children's Employment Commission. 5th Report", 1866, p. 3, N 24.)

"Чтобы сделать их способными к работе, совершенно не требуется какого бы то ни было интеллектуального воспитания; у них мало возможности для приобретения искусства и еще меньше - для развития; их заработная плата, хотя и относительно высокая для мальчиков, не повышается по мере того, как они становятся взрослыми, и у подавляющего большинства нет никаких шансов занять более доходное и ответственное положение надсмотрщика за машиной, потому что па каждую машину приходится всего один надсмотрщик и часто 4 подростка"^*.

^* (Там же, стр. 7, № 60.)

Когда они становятся слишком взрослыми для своего детского труда, именно достигают самое большое 17 лет, их увольняют из типографии. Они становятся кандидатами в преступники. Некоторые попытки доставить им какие-либо другие занятия разбивались о их невежество, грубость, физическую и интеллектуальную отсталость.

То, что сказано относительно мануфактурного разделения труда внутри мастерской, сохраняет свое значение и для разделения труда внутри общества. Пока ремесло и мануфактура образуют всеобщий базис общественного производства, подчинение производителя исключительно одной отрасли производства, разрушение первоначального многообразия его занятий^* являются необходимым моментом развития. На этом базисе каждая отдельная отрасль производства эмпирически находит соответствующий ей технический строй, медленно совершенствует его и, как только достигается известная степень зрелости, быстро кристаллизует его. Время от времени происходят изменения, которые вызываются, кроме нового материала труда, доставляемого торговлей, постепенным изменением рабочего инструмента. Но раз соответственная форма инструмента эмпирически найдена, он перестает изменяться, как это и показывает переход его в течение иногда тысячелетия из рук одного поколения в руки другого. Характерно, что вплоть до XVIII века отдельные ремесла назывались (rnysteres) (тайнами), в глубину которых мог проникнуть только эмпирически и профессионально посвященный^**. Крупная промышленность разорвала завесу, которая скрывала от людей их собственный общественный процесс производства и превращала различные стихийно обособившиеся отрасли производства в загадки одна по отношению к другой и даже для посвященного в каждую отрасль. Принцип крупной промышленности - разлагать всякий процесс производства, взятый сам по себе и прежде всего безотносительно к руке человека, на его составные элементы, создал вполне современную науку технологии. Пестрые, внешне лишенные внутренней связи и окостеневшие виды общественного процесса производства разложились на сознательно планомерные, систематически расчлененные, в зависимости от желаемого полезного эффекта, области применения естествознания. Технология открыла также те немногие великие основные формы движения, в которых необходимо совершается вся производительная деятельность человеческого тела, как бы разнообразны ни были применяемые инструменты,- подобно тому как механика, несмотря на величайшую сложность машин, не обманывается на тот счет, что все они представляют собой постоянное повторение элементарных механических сил. Современная промышленность никогда не рассматривает и не трактует существующую форму производственного процесса как окончательную. Поэтому его технический базис революционен, между тем как у всех прежних способов производства базис был по существу консервативен^***. Посредством внедрения машин, химических процессов и других методов она постоянно производит перевороты в техническом базисе производства, а вместе с тем и в функциях рабочих и в общественных комбинациях процесса трудно. Тем самым она столь же постоянно революционизирует разделение труда внутри общества и непрерывно бросает массы капитала и массы рабочих из одной отрасли производства в другую. Поэтому природа крупной промышленности обусловливает перемену труда, движение функций, всестороннюю подвижность рабочего. С другой стороны, в своей капиталистической форме она воспроизводит старое разделение труда с его окостеневшими специальностями. Мы видели, как это абсолютное противоречие уничтожает всякий покой, устойчивость, обеспеченность жизненного положения рабочего, постоянно угрожает вместе с средствами труда выбить у него из рук и жизненные средства^**** и вместе с его частичной функцией сделать излишним и его самого; как это противоречие жестоко проявляется в непрерывном приношении в жертву рабочего класса, непомерном расточении рабочих сил и опустошениях, связанных с общественной анархией. Это - отрицательная сторона. Но если перемена труда теперь прокладывает себе путь только как непреодолимый естественный закон и со слепой разрушительной силой естественного закона, который повсюду наталкивается на препятствия^*****, то, с другой стороны, сама крупная промышленность своими катастрофами делает вопросом жизни и смерти признание перемены труда, а потому и возможность большей многосторонности рабочих, всеобщим законом общественного производства, к нормальному осуществлению которого должны быть приспособлены отношения. Она, как вопрос жизни и смерти, ставит задачу: чудовищность несчастного резервного рабочего населения, которое держится про запас для изменяющихся потребностей капитала в эксплуатации, заменить абсолютной пригодностью человека для изменяющихся потребностей в труде; частичного рабочего, простого носителя известной частичной общественной функции, заменить всесторонне развитым индивидуумом, для которого различные общественные функции суть сменяющие друг друга способы жизнедеятельности. Одним из моментов этого процесса переворота, стихийно развившимся на основе крупной промышленности, являются политехнические и сельскохозяйственные школы, другим - ecoles d'enseignement professionnel" (профессиональные школы"), в которых дети рабочих получают некоторое знакомство с технологией и с практическим применением различных орудий производства. Если фабричное законодательство, как первая скудная уступка, вырванная у капитала, соединяет с фабричным трудом только элементарное обучение, то не подлежит никакому сомнению, что неизбежное завоевание политической власти рабочим классом завоюет надлежащее место в школах рабочих и для технологического обучения, как теоретического, так и практического. Но точно так же не подлежит никакому сомнению, что капиталистическая форма производства и соответствующие ей экономические отношения рабочих находятся в прямом противоречии с такими ферментами переворота и с их целью - уничтожением старого разделения труда. Однако развитие противоречий известной исторической формы производства есть единственный исторический путь ее разложения и образования новой. "Ne sutor ultra crepidam!" Эта nee plus ultra (вершина) ремесленной мудрости превратилась в ужасную глупость с того момента, когда часовщик Уатт изобрел паровую машину, цирюльник Аркрайт - прядильную машину, рабочий-ювелир Фултон - пароход^******.

^* ("В некоторых районах горной Шотландии многие пастухи овец и бедняки-арендаторы с женами и детьми, согласно статистическим отчетам, ходили в башмаках, которые они сами шили из кожи, выделанной ими самими, в одеждах, до которых не притрагивалась никакая другая рука, кроме их собственной, материал для которых они сами стригли с овец и лен для которых они сами возделывали. При изготовлении одежды едва ли применялись какие-либо купленные предметы, за исключением шила, иглы, наперстка и очень немногих частей железных инструментов, употребляемых при ткачестве. Краски добывались самими женщинами из деревьев, кустарников, трав и т. д.". (Dugald Stewart. "Works", ed. Hamilton, vol. VIII, p. 327-328).)

^** (В знаменитом произведении Этьенна Буало "Livre des metiers" предписывается, между прочим, чтобы подмастерье при переводе его в мастера давал присягу "братски любить своих братьев по ремеслу, поддерживать их, не выдавать добровольно тайн ремесла и даже, в интересах всего цеха, не обращать внимания покупателя на недостатки продуктов других с целью отрекомендовать свой собственный товар".)

^*** ("Буржуазия не может существовать, не вызывая постоянно переворотов в орудиях производства, не революционизируя, следовательно, производственных отношений, а стало быть, и всей совокупности общественных отношений. Напротив, первым условием существования всех прежних промышленных классов было сохранение старого способа производства в неизменном виде. Беспрестанные перевороты в производстве, непрерывное потрясение всех общественных отношений, вечная неуверенность и движение отличают буржуазную эпоху от всех других. Все застывшие, покрывшиеся ржавчиной отношения, вместе с сопутствующими им, веками освященными представлениями и воззрениями, разрушаются, все возникающие вновь оказываются устарелыми, прежде чем успевают окостенеть. Все сословное и застойное исчезает, все священное оскверняется, и люди приходят, наконец, к необходимости взглянуть трезвыми глазами на свое жизненное положение и свои взаимные отношения" (Ф. Энгельс и К. Маркс. Манифест Коммунистической партии, Лондон, 1848, стр. 5).)

^**** ("Лишая средств для жизни - жизни всей лишаете" (Шекспир).)

^***** (Один французский рабочий, возвратившись из Сан-Франциско, пишет: "Я никогда и не думал, что буду способен заниматься всеми ремеслами, которыми действительно занимался в Калифорнии. Я глубоко был убежден, что ни к чему не гожусь, кроме книгопечатания... Попав в этот мир авантюристов, которые легче меняют свое ремесло, чем вы рубаху,- поверьте! - я действовал, как остальные. Так как занятие рудокопа оказалось не особенно выгодным, то я оставил его и отправился в город, где я последовательно был типографским рабочим, кровельщиком, литейщиком по свинцу и т. д. Вследствие того, что опыт показал мне, что я пригоден ко всяким работам, я менее чувствую себя моллюском и более человеком" (Л. Соrbоn. "De l'enseignement professional", 2 eme ed., p. 50).)

^******(Джон Беллерс, истинный феномен в истории политической экономии, уже в конце XVII в. с полной ясностью понимал необходимость уничтожения нынешней системы воспитания и разделения труда, порождающих гипертрофию и атрофию на обоих полюсах общества, хотя и в противоположном направлении. Он, между прочим, очень хорошо говорит: "Праздное ученье лишь немногим лучше, чем ученье праздности... Физический труд - первое божественное установление... Труд так же необходим для здоровья тела, как пища для его жизни, потому что те неприятности, от которых человек спасается праздностью, постигнут его в виде болезни... Труд подливает масло в лампу жизни, а мысль зажигает ее... Пустой детский труд" (это - пророческие возражения Базедовым и их современным подголоскам) "оставляет детский ум пустым" (Proposals for raising a College of Industry of all useful Trades and Husbandry. London, 1696, p. 12, 14, 16, 18).)

Пока фабричное законодательство регулирует труд на фабриках, мануфактурах и т. д., это представляется сначала просто вмешательством в эксплуататорские права капитала. Напротив, всякое регулирование так называемой работы на дому^* с самого начала выступает как прямое вторжение в patria potestas, т. е., выражаясь современным языком, в родительскую власть,- шаг, от которого деликатный английский парламент долгое время отказывался с аффектированным содроганием. Однако сила фактов заставила, наконец, признать, что крупная промышленность разрушает вместе с экономическим базисом старой семьи и соответствующего ему семейного труда и старые семейные отношения. Необходимо было провозгласить право детей.

^* (Она, впрочем, очень часто совершается в мелких мастерских, как мы видели это на примере кружевной мануфактуры и соломоплетения и что можно было бы обстоятельнее показать в особенности на примере металлических мануфактур в Шеффилде, Бирмингеме и т. д.)

"К несчастью",- говорится в заключительном отчете Комиссии по обследованию условий детского труда 1866 г., - "из всех свидетельских показаний явствует, что дети обоего пола ни от кого так не нуждаются в защите, как от своих родителей". Система безмерной эксплуатации труда детей вообще и их домашнего труда в особенности "поддерживается тем, что родители без всякого ограничения и контроля пользуются своей произвольной и пагубной властью над своим молодим я нежным потомством... У родителей не должно быть абсолютной власти превращать своих детей в простые машины для добывания такого-то еженедельного заработка... Дети и подростки имеют право на защиту законодательств от злоупотребления родительской властью, которое преждевременно подрывает их физические силы и принижает их моральное и интеллектуальное существо"^*.

^* ("Children's Employment Commission. 5th Report", p. XXV, N 162, "2nd Report", p. XXXVIII, N 285, 289, p. XXV, XXVI, N 191.)

Однако не злоупотребление родительской властью создало прямую или косвенную эксплуатацию незрелых рабочих сил капиталом, а, наоборот, капиталистический способ эксплуатации, уничтожив экономический базис, соответствующий родительской власти, превратил ее в злоупотребление. Но как ни ужасно и пи отвратительно разложение старой семьи при капиталистической системе, тем не менее крупная промышленность, отводя решающую роль в общественно организованном процессе производства вне сферы домашнего очага женщинам, подросткам и детям обоего пола, создает новую экономическую основу для высшей формы семьи и отношения между полами. Разумеется, одинаково нелепо считать абсолютной христианско-германскую форму семьи, как и форму древнеримскую, или древнегреческую, или восточную, которые, между прочим, одна в связи с другой образуют единый исторический ряд развития. Очевидно, что составление комбинированного рабочего персонала из лиц обоего пола и различного возраста, будучи в своей стихийной, грубой, капиталистической форме, когда рабочий существует для процесса производства, а не процесс производства для рабочего, зачумленным источником гибели и рабства, при соответствующих условиях должно превратиться, наоборот, в источник гуманного развития^*.

^* ("Фабричный труд может быть столь же чист и приятен... как домашний Труд а вероятно даже в еще большей мере" ("Reports of Insp. of Fact, for 31st October 1865", p. 129).)

Необходимость превратить фабричный закон из закона исключительно для прядильных и ткацких фабрик, этих первообразований машинного производства, в общий закон всего общественного производства вытекает, как мы видели, из хода исторического развития крупной промышленности, на заднем плане которой переживает полную революцию традиционный строй мануфактуры, ремесла и работы на дому: мануфактура постоянно превращается в фабрику, ремесло в мануфактуру, и, наконец, сферы ремесла и работы на дому в поразительно короткое время превращаются в жалкие трущобы, в которых капиталистическая эксплуатация свободно справляет свои чудовищные, бешеные оргии. Два обстоятельства играют, в конце концов, решающую роль: во-первых, постоянно повторяющийся опыт свидетельствует о том, что капитал, подпав под контроль государства только в некоторых пунктах общественной периферии, тем непомернее вознаграждает себя в других пунктах^*; во-вторых, вопль самих капиталистов о равенстве условий конкуренции, т. е. о равных границах для эксплуатации труда^**. Выслушаем пару глубоких воздыханий на этот счет. Господа У. Куксли (фабриканты гвоздей, цепей и т. д. в Бристоле) добровольно провели в своем предприятии ограничение рабочего дня.

^* ("Reports of Insp. of Fact, for 31st October 1865", p. 27, 32.)

^** (Многочисленные иллюстрации этого в отчетах фабричных инспекторов.)

"Так как старая нерегулируемая система продолжает существовать на соседних предприятиях, то гг. Куксли приходится терпеть такую несправедливость, что их рабочих-подростков соблазняют (enticed) в каком-либо другом месте работой после 6 часов вечера. "Это,- заявляют они, как и следовало ожидать,- несправедливость по отношению к нам и убыток для нас, потому что таким образом истощается часть силы подростков, прибыль от которой целиком должна принадлежать нам" "^*.

^* ("Children's Employment Commission. 5th Report", p. X, N 35.)

Г-н Дж. Симпсон (фабрикант бумажных мешков и бумажных коробок в Лондоне) заявляет членам Комиссии по обследованию условий детского труда:

"Он готов подписаться под какой угодно петицией в пользу введения фабричных актов. При теперешнем положении он постоянно испытывает беспокойство по ночам ("he always felt restless at night"), после закрытия мастерской при мысли, что другие заставляют работать дольше и выхватывают у него заказы из-под носа"^*. "Было бы",- говорит, подводя итог, Комиссия по обследованию условий детского труда,- "несправедливо по отношению к крупным предпринимателям подчинить их фабрики регулированию, в то время как в их собственной отрасли производства мелкие предприятия не подвергаются никакому законодательному ограничению рабочего времени. К несправедливости неравных условий конкуренции, вытекающей из того, что на мелкие мастерские не распространяется ограничение числа рабочих часов, для более крупных фабрикантов присоединяется еще та невыгода, что предложение труда подростков и женщин отклоняется от них к мастерским, избавленным от фабричного закона. Наконец, это послужило бы толчком к увеличению числа мелких мастерских, которые почти сплошь наименее благоприятны в отношении здоровья, удобства, воспитания и общего улучшения в положении народа"^**.

^* ("Children's Employment Commission. 5th Report", p. IX, N 28.)

^** ("Children's Employment Commission. 5th Report", p. XXV, N 165-167. О преимуществах крупного производства по сравнению с карликовым ср. "Children's Employment Commission. 3rd Report", p. 13, N 144; p. 25, N 121; p. 26, N 125; p. 27, N 140 и т. д.)

В своем заключительном отчете Комиссия по обследованию условий детского труда предлагает распространить фабричный акт более чем на 1 400 000 детей, подростков и женщин, из которых почти половина эксплуатируется мелким производством и системой работы на дому^*.

^* (Отрасли промышленности, на которые должно было быть распространено действие фабричных законов, таковы: кружевная мануфактура, чулочновязальное производство, соломоплетение, мануфактура разнообразных принадлежностей одежды, производство искусственных цветов, производство обуви, шляп и перчаток, портняжное дело, все металлические фабрики - от доменных печей и до фабрик иголок и т. д., бумажные фабрики, стекольные мануфактуры, табачные мануфактуры, резиновое производство, производство берд (для ткачества), ручное тканье ковров, зонтичная мануфактура, производство веретен и шпуль, книгопечатание, переплетное дело, торговля письменными принадлежностями (stationery, причем сюда относится также приготовление бумажных коробок, красок для бумаги и т. д.), канатное производство, мануфактура агатовых украшений, кирпичные заводы, шелковые мануфактуры с ручным трудом, производство шелковых лент, солеваренные, свечные и цементные заводы, сахарорафинадное производство, производство бисквитов, различные деревообделочные и другие смешанные работы.)

"Если",- говорит комиссия,- "парламент примет наше предложение в полном объеме, то подобное законодательство окажет, несомненно, самое благотворное влияние не только на малолетних и слабых, которых оно касается в первую очередь, но и на еще большую массу взрослых рабочих, которые прямо" (женщины) "или косвенно" (мужчины) "окажутся в сфере его действия. Оно принудило бы их к регулируемому и сокращенному рабочему времени; оно стало бы сберегать и накоплять тот запас физической силы, от которого в столь большой степени зависит их собственное благосостояние и благосостояние страны; оно защитило бы подрастающее поколение от чрезмерного напряжения в раннем возрасте, которое расшатывает организм и приводит к преждевременной дряхлости; оно, наконец, дало бы детям, по крайней мере до 13 лет, возможность получить начальное обучение и таким образом положило бы конец невероятному невежеству, которое так верно изображено в отчетах комиссии и на которое можно смотреть лишь с мучительной болью и глубоким чувством национального унижения"^*.

^* ("Children's Employment Commission. 5 th Report", p. XXV, N 169.)

Министерство тори в тронной речи 5 февраля 1867 г. возвестило, что оно выработало "билли" на основе предложений комиссии по обследованию промышленности^*. Для этого ему потребовался новый двадцатилетний experimentum in corpore vili [эксперимент на ничего не стоящем живом теле]. Уже в 1840 г. была назначена парламентская комиссия для обследования условий детского труда. Ее отчет в 1842 г., по словам Н. У. Сениора, развернул

^* (Закон о расширении сферы действия фабричных актов прошел 12 августа 1867 г. Он регулирует все металлолитейные, кузнечные и металлообрабатывающие заводы, включая машиностроительные заводы, далее стекольные, бумажные, гуттаперчевые, каучуковые, табачные мануфактуры, книгопечатни, переплетные, наконец, все мастерские, в которых занято более 50 человек.- Закон о регулировании рабочего времени, прошедший 17 августа 1867 г., распространяется на более мелкие мастерские и так называемую работу на дому...)

"такую ужаснейшую картину жадности, эгоизма и жестокости капиталистов и родителей, нищеты, деградации и разрушения организма детей и подростка", какую едва ли когда-либо видывал мир... Можно было бы подумать, что отчет описывает ужасы прошлого времени. Но, к сожалению, перед нами сообщение о том, что эти ужасы продолжаются с такой же интенсивностью, как и когда-либо раньше. Одна брошюра, два года тому назад изданная Хардуиком, заявляет, что печальные злоупотребления 1842 г. остаются в полной силе и в настоящее время" (1863 г.)... "Этот отчет" (1842 г.) "пролежал без внимания двадцать лет, в течение которых детям, выросшим без малейшего представления как о том, что мы называем моралью, так и о школьном образовании, религии, естественной семейной любви,- этим детям позволили стать родителями нынешнего поколения"^*.

^* (Senior, "Social Science Congress", p. 55-58.)

Между тем общественное положение изменилось. Парламент не отважился отвергнуть требования комиссии 1863 г. так, как он в свое время отверг требования комиссии 1842 г. Поэтому уже в 1864 г., когда комиссия обнародовала лишь часть своих отчетов, промышленность изделий из глины (включая и гончарную), производство обоев, спичек, патронов и пистонов, равно как подстригание бархата, были подчинены законам, действовавшим в текстильной промышленности. В тронной речи 5 февраля 1867 г. тогдашний кабинет тори возвестил новые билли, основанные на заключительных предложениях комиссии, которая в 1866 г. закончила свою работу.

15 августа 1867 г. закон о расширении сферы действия фабричных актов, а 21 августа того же года закон о труде детей, подростков и женщин в мастерских получили королевское утверждение; первый закон распространяется на крупные, последний - на мелкие предприятия.

Закон о расширении сферы действия фабричных актов подчиняет фабричному акту доменные печи, железоделательные и медеплавильные заводы, литейные заводы, машиностроительные заводы, металлические мастерские, фабрики гуттаперчи, бумаги, стекла, табака, печатные и переплетные мастерские и вообще все промышленные мастерские этого рода, если в них 50 или более человек одновременно заняты не менее 100 дней в году.

Чтобы дать некоторое представление о сфере действия закона о труде детей, подростков и женщин в мастерских, приведем некоторые из содержащихся в нем положений:

"Ремесло должно означать" (в этом законе): "всякий ручной труд, который осуществляется как профессия или промысел для изготовления, изменения, украшения, починки или окончательной отделки какого-либо предмета или части предмета, предназначенного на продажу.

Родители - это отец, мать, опекун или другое лицо, которое осуществляет опеку или наблюдение над каким-либо... ребенком или подростком".

Статья 7, статья относительно наказаний за использование на работе детей, подростков и женщин в нарушение положений этого закона, налагает денежные штрафы не только на владельца мастерской, будет ли то один из родителей или нет, но и

"на родителей и других лиц, под опекой которых находится ребенок, подросток или женщина или которые извлекают прямую выгоду из их труда".

Закон о расширении сферы действия фабричных актов, распространяющийся на крупные предприятия, уступает основному фабричному акту вследствие множества жалких исключений и трусливых компромиссов с капиталистами.

Закон о труде детей, подростков и женщин в мастерских, жалкий во всех своих деталях, остался мертвой буквой в руках городских и местных властей, на которые было возложено его проведение. Когда же в 1871 г. парламент освободил их от этого полномочия и передал его фабричным инспекторам, сфера контроля которых сразу увеличилась поэтому более чем на 100 000 мастерских и на 300 одних только кирпичных заводов, то персонал инспекторов был великодушно увеличен всего лишь на восемь помощников, хотя и до того он был слишком малочислен^*.

^* (Персонал фабричной инспекции состоял из 2 инспекторов, 2 помощников и 41 субинспектора. Новые 8 субинспекторов были назначены в 1871 г. Общая сумма расходов на осуществление фабричных законов в Англии, Шотландии и Ирландии составляла в 1871-1872 гг. всего лишь 25 347 ф. ст., включая сюда и судебные издержки на процессы против нарушений закона.)

Таким образом, в этом английском законодательстве 1867 г. бросается в глаза, с одной стороны, вынужденная у парламента господствующих классов необходимость принять в принципе столь чрезвычайные и широкие меры против крайностей капиталистической эксплуатации, а с другой стороны, половинчатость, неохота и mala fides [недобросовестность], с которыми парламент потом осуществлял их на практике.

Следственная комиссия 1862 г. предложила также новое регулирование условий труда в горной промышленности,- промышленности, которая от всех остальных отличается тем, что в ней интересы землевладельцев и промышленных капиталистов идут рука об руку. Противоположность интересов тех и других благоприятствовала фабричному законодательству; отсутствия этой противоположности достаточно для того, чтобы объяснить оттяжки и ухищрения в области горнопромышленного законодательства.

Следственная комиссия 1840 г. сделала такие ужасные и возмущающие разоблачения и вызвала такой скандал перед лицом всей Европы, что парламент должен был успокоить свою совесть законом о рудниках и копях 1842 г., который ограничился тем, что женщинам и детям до 10 лет воспретил подземную работу.

Затем в 1860 г. явился закон о горной инспекции, согласно которому шахты подчиняются инспекции специально назначенных для того государственных чиновников и воспрещается принимать на работу мальчиков 10-12 лет, если у них нет школьного свидетельства или если они не будут посещать школу в течение известного числа часов. Этот акт остался совершенно мертвой буквой вследствие курьезно ничтожного числа назначенных инспекторов, мизерности их полномочий и других причин, которые будут подробнее выяснены в дальнейшем ходе изложения.

Одной из новейших Синих книг о горной промышленности является "Report from the Select Committee on Mines, together with... Evidence, 23 July 1866". Это работа комитета, составленного из членов палаты общин и уполномоченного приглашать и заслушивать свидетелей; толстый том in folio, в котором сам "Report" ["отчет"] занимает всего пять строк такого содержания: комитет ничего не гложет сказать, необходимо допросить еще больше свидетелей!

Способ опроса свидетелей напоминает перекрестный допрос в английских судах, где адвокат бесстыдными, спутывающими, задаваемыми вкривь и вкось вопросами старается сбить свидетеля с толку и извратить его слова. Здесь же адвокаты - сами члены парламентской следственной комиссии, в том числе собственники и эксплуататоры рудников; свидетели - горнорабочие, по большей части из каменноугольных копей. Весь фарс настолько характерен для духа капитала, что невозможно не привести здесь несколько выдержек. Для удобства обзора я распределяю результаты обследования и т. п. по рубрикам. Напомню, что вопросы и обязательные ответы в английских Синих книгах перенумерованы и что свидетели, показания которых здесь цитируются,- рабочие каменноугольных копей.

1) Работа в копях мальчиков начиная с 10-летнего возраста. Работа, включая дорогу на копи и обратно, обыкновенно продолжается 14-15 часов, в исключительных случаях дольше, с 3, 4, 5 часов утра до 4-5 вечера (№ 6, 452, 83). Взрослые рабочие работают в две смены по 8 часов, но для малолетних, чтобы сократить издержки, нет никаких таких смен (№ 80, 203, 204). Дети помоложе используются преимущественно для открывания и закрывания вентиляционных дверок в разных отделениях копи, дети постарше - для более тяжелых работ, перевозки угля и т. д. (№ 122, 739, 740). Продолжительный рабочий день на подземных работах существует для рабочих до 18-22-летнего возраста, когда совершается переход к собственно углекопной работе (№ 161). Детей и подростков теперь более жестоко истязают работой, чем в какой-либо из прежних периодов (№ 1663-1667). Углекопы почти единогласно требуют парламентского акта, который воспретил бы труд в шахтах для не достигших 14-летнего возраста. И вот здесь Хасси Вивиан (сам эксплуататор угольной копи) задает вопрос:

"Не зависит ли это требование от большей или меньшей бедности родителей?" - И потом мистер Брюс: "Не жестоко ли было бы, в случае, когда отец умер или искалечен и т. д., отнимать у семьи этот источник дохода? А ведь надо предполагать, что воспрещение будет иметь общий характер... Желаете ли вы воспретить подземные работы для детей до 14-летнего возраста во всех случаях?" Ответ: "Во всех случаях" (№ 107-110). Вивиан: "Если работа до 14 лет будет воспрещена в шахтах, не станут ли родители посылать детей на фабрики и т. д.? - Как общее правило, нет" (№ 174). Рабочий: "Открывание и закрывание дверей кажется легким. Но это очень мучительная работа. Не говоря уже о постоянном сквозняке, ребенок посажен, точно в тюрьму, в какой-то темный карцер". Буржуа Вивиан: "Не может ли ребенок, сидя у дверей, читать, если у него будет свечка? - Во-первых, ему пришлось бы купить свечку. Да кроме того, ему и не позволили бы этого. Его поставили затем, чтобы следить за своим делом, он должен исполнять свои обязанности. Я никогда не видал, чтобы какой-нибудь мальчик читал в копи" (№ 139, 141, 143, 158, 160).

2) Воспитание. Горнорабочие требуют закона об обязательном обучении детей, как это установлено на фабриках. Они заявляют, что статья акта 1860 г., которая школьное свидетельство делает необходимым условием для приема на работу мальчиков 10-12 лет, чисто иллюзорна. Допрос "с пристрастием", проводимый капиталистическими следователями, становится здесь поистине курьезным.

"Против кого более необходим акт - против предпринимателей или против родителей? - Против тех и других" (№ 115). "Более против одних, чем против других? - Что мне ответить на это?" (№ 116). "Обнаруживают ли предприниматели какое-либо стремление сообразовать часы труда с посещением школы? - Никогда" (№ 137). "Не восполняют ли потом горнорабочие свое воспитание? - В общем они становятся хуже; они приобретают плохие привычки; они предаются пьянству, игре и т. п. и совсем опускаются" (№ 211). "Почему не посылают детей в вечерние школы? - В большинстве каменноугольных округов таких вовсе нет. А главное,- дети настолько изнурены чрезмерным продолжительным трудом, что глаза у них смыкаются от усталости" (№ 454). "Следовательно",- заключает буржуа,- "вы против образования? - Вовсе нет, но" и т. д. "Не обязывает ли акт 1860 г. шахтовладельцев и г. д. требовать школьные свидетельства, если они нанимают детей в возрасте от 10 до 12 лет? - Закон - да, но предприниматели этого не делают". "Вы полагаете, что эта статья закона не всегда выполняется? - Она вовсе не выполняется" (№ 443, 444) "Сильно ли горнорабочие интересуются вопросом о воспитании? - Огромное большинство" (№ 717). "Озабочены ли они проведением этого закона - Огромное большинство" (№ 718). "Почему же они не настоят на его проведении? - Иной рабочий хотел бы мальчиков без школьного свидетельства не допускать до работы, но он будет за это взят на заметку (a marked man) (№ 720). "Кем взят на заметку? - Его предпринимателем" (№ 721) "Но вы же не думаете, что предприниматели будут преследовать человека за подчинение закону? - Я думаю, они поступили бы так" (№ 722). "Почему рабочие не отказываются применять труд таких мальчиков? - Это не предоставлено их выбору" (№ 123) "Вы требуете вмешательства парламента? - Чтобы достигнуть чего-либо действительного для воспитания детей горнорабочих, это необходимо провести принудительно, парламентским актом" (№ 1634) "Должен ли он распространяться на детей всех рабочих Великобритании или только на горнорабочих?- Я пришел сюда, чтобы говорить от имени горнорабочих" (№ 1636). "Чем дети горнорабочих отличаются от других детей? - Тем, что они - исключение из общего правила" (№ 1638) "В каком отношении? - В физическом" (№ 1639). "Почему бы воспитание могло представлять для них большую ценность, чем для мальчиков других классов? - Я не говорю, что оно для них ценнее, но вследствие чрезмерной работы в копях у них меньше возможности получать воспитание в дневных и воскресных школах" (№ 1640). "Не правда ли, ведь такие вопросы нельзя трактовать абсолютно?" (№ 1644). "Достаточно ли школ в округах? - Нет" (№ 1646). "Если бы государство потребовало, чтобы всех детей посылали в школу, откуда же взять школы для всех детей? - Я думаю, что, если обстоятельства потребуют этого, школы уж найдутся" (№ 1647). "Огромное большинство не только детей, но и взрослых рудокопов не умеют ни писать, ни читать" (№ 705, 726).

К. Маркс и Ф. Энгельс. Сочинения, изд. 2, т. 23, стр. 411-508.