12. Упадок Греции и подчинение ее Македонии. Образование державы Александра Македонского

Жизнь и эпоха Александра Македонского привлекали многих писателей. В наше время к этой теме обращались В. Ян и Я. Ильясов, И. Ефремов и Л. Воронкова. В трактовке образа Александра сложились две литературные тенденции. В одном случае личность великого полководца излишне идеализируется. В другом, напротив, на первый план выступают отрицательные черты личности Александра Македонского и его деятельности. Например, совершенно контрастны в этом отношении повесть В. Яна "Огни на курганах" и романы Л. Воронковой "Сын Зевса" и "В глуби веков".

В отличие от других произведений романы Л. Воронковой художественно воссоздают не отдельные события и картины, связанные с деятельностью Александра Македонского, а весь его жизненный путь. Дилогия Л. Воронковой, по существу, беллетризированная биография знаменитого полководца, с достоинствами и недостатками, как правило, присущими большинству произведений этого жанра, часто идеализирующих героя. Романы очень близки к источникам.

В первой части дилогии "Сын Зевса" описаны детство и юность Александра и завоевание Греции его отцом Филиппом II.

Установление македонской гегемонии в Греции было завершено в 338 г. до н. э. в результате решающего сражения - битвы при Херонее. Эта битва и активное участие в ней молодого Александра красочно изображены в романе "Сын Зевса". Приведенный в хрестоматии фрагмент учитель использует на уроке "Упадок Греции и подчинение ее Македонией в IV в. до н. э.".

Роман "В глуби веков" охватывает события отначала восточного похода Александра Македонского до его смерти. В нем прослеживается жизнь полководца вплоть до мельчайших деталей, зафиксированных в античных источниках. Блестящие победы над войсками царя Дария III при Гранике, Иссе и Гавгамелах привели к распаду Персидской державы. На уроке учитель более подробно рассказывает о сражении при Гавгамелах. Поэтому в хрестоматию вошел текст, посвященный этому событию. Динамичная картина кровопролитного сражения, боевая сила македонской фаланги и ударный натиск тяжеловооруженной конницы обрисованы в отрывке из романа Л. Воронковой "В глуби веков".

Следующая батальная сцена "Войска выходят из повиновения" изображает последнюю трудную битву в далекой Индии на берегах реки Гидасп и начавшееся брожение в среде изнуренных походами македонян. Сцена заимствована из романа И. Ефремова "Таис Афинская". Главная героиня романа - гетера Таис, участница и свидетельница продвижения греко-македонских войск в глубь Азии.

В учебнике в конце настоящей темы имеются примерные вопросы для учащихся. В частности, им предлагается дать характеристику Александра Македонского и определить свое отношение к нему. Материал для этого содержится в тексте "Речи "за" и "против" Александра". Придворный историограф Каллисфен, долго восторгавшийся Александром, оказался затем в числе недовольных его политикой произвола и подавления свободы. Обличительные выступления Каллисфена стали причиной его гибели. Писатель В. Ян вводит эпизод столкновения Каллисфена с Александром в повесть "Огни на курганах". В этом произведении рассказывается о мужественном сопротивлении народов Средней Азии полчищам Александра. Свободолюбивые скифы и согды, крестьяне и ремесленники со своим вождем Спитаменом противопоставлены персидской и среднеазиатской знати, ставшей ради сохранения власти и богатств слугами нового хозяина. Автор подчеркивает честолюбие, деспотизм и жестокость Александра Македонского.

Тема освободительной борьбы народов Средней Азии, но с более широким показом исторических событий, решается в романе Я. Ильясова "Согдиана".

Битва при Херонее

Уже кончилось лето, когда произошла эта знаменитая битва между союзными и македонскими войсками. Наступил роковой день, который решил судьбу эллинских государств, - седьмое число месяца метагитиона, начала августа.

Сражение произошло в узкой долине между горами Херонеи и рекой Кефисом.

Беотийцы под командой Феагена занимали почетное место - правый фланг. В центре стояли отряды коринфян, ахейцев и других союзников. Левое крыло, у Херонеи, заняли афиняне...

У македонцев на правом фланге, против левого крыла неприятеля, против самого сильного врага - афинян, встал сам Филипп. А на левом фланге, против беотийцев, во главе тяжелой конницы, занял позицию его сын, Александр.

Александр в полном вооружении, в шлеме и в панцире, с мечом у пояса и копьем в руке, сидел на своем неизменном Буке-фале. И конь и всадник чувствовали нервное напряжение друг друга. Букефал, не признававший никого, кроме своего молодого хозяина, повиновался малейшему его движению. Его ноздри раздувались, уши ловили каждый звук, он ждал сигнала броситься в битву.

Перед Александром стоял опасный противник - фиванская фаланга, которая когда-то одержала небывалую победу над Спартой в сражении при Левктрах. Это был "священный отряд" - триста человек самых опытных и неустрашимых воинов, не знавших поражений. Александр глядел на них, на высокие гребни их шлемов, на сверкающую стену их сомкнутых щитов и длинные огни копий, поднятых над щитами...

Оба войска сошлись на равнине. Засверкали копья, зазвенели мечи, тучами полетели глухо гудящие стрелы и дротики...

Филипп знал силу фиванцев и, опасаясь за сына, стремительно двинулся на афинян, чтобы потом зайти в тыл фиванским отрядам. Он теснил афинян, а его правое крыло медленно отходило назад.

Афиняне, увидев это, бросились на отступающих. В радости от такой легкой победы, они, не оглядываясь, мчались за отходящими македонцами. Они кричали, как победители, они торжествовали!

И не видели, что делается на поле сражения...

Александр бился с фиванцами лицом к лицу. Нужна была огромная сила, большое умение и пылкая ярость, чтобы сражаться с таким опасным врагом. Но у Александра хватило и силы, и умения, и ярости.

Пока афиняне гнались за бегущими с поля, Александр напором своей тяжелой конницы прорвал фиванский фронт, и это сразу решило исход битвы. Сейчас фиванцам нужна была немедленная помощь, но афиняне в своем обычном торжестве и не оглянулись на них. Фиванцы смешались, их полководца Феагена убили, и они, не слыша команды, стали отступать без всякого порядка и почти без сопротивления. Лишь "священный отряд" сражался до конца. Он весь погиб на этом кровавом поле. Все триста человек полегли здесь, как один, никого из них в живых не осталось. Они умирали, не отступив ни на шаг с того места, где их поставил военачальник.

"Священный отряд" пал. Фронт прорван. Фиванцы разбиты. Афиняне, увидев, что они обманулись в победе, побежали.

Воронкова Л. Сын Зевса. М., 1971, с. 100-102.

Битва при Гавгамелах

Утро жарко полыхало, когда над македонским лагерем наконец зазвучали царские трубы. Воины, уже в доспехах и с оружием в руках, мгновенно построились.

Александр вышел из шатра. На нем был двойной полотняный панцирь, взятый из добычи при Иссе. На поясе висел легкий меч. На плечи был накинут алый плащ старинной работы, дар родосцев, - Александр надевал его, только идя в сражение.

Как всегда перед боем, царь произнес речь. И когда увидел, что войско готово к бою, что оно с нетерпением ждет его команды, Александр сел на коня, взмахнул рукой, и войско, ждавшее этого мгновения, ринулось в атаку. Поскакала конница. Фаланга, сотрясая землю, бегом двинулась на персов. Македонцы навалились на них всей массой, внезапно. Это была буря, стихия, неудержимый шквал. Первые ряды персидского фронта сразу сломались, цепь его разорвалась. Александр мгновенно построил свой конный отряд этеров клином и сам во главе этого клина с яростным криком врезался в гущу персидского войска. Александр рвался к Дарию.

Дарий двинул было на македонцев слонов. Слоны, задрав хоботы, с ревом побежали вперед, растаптывая и сбивая всех, кто попадался им под ноги. Сверху, с башенок, прикрепленных у них на спинах, персидские воины сыпали стрелы и дротики. Но легковооруженная македонская пехота скоро остановила эту атаку. Раненые слоны с ревом бежали, не слушаясь своих хозяев.

Тогда на македонцев ринулось множество серпоносных колесниц, высокие колеса угрожающе засверкали длинными острыми ножами. Готовые к этому, македонцы били копьями лошадей, которые, не помня себя от боли, мчались, не повинуясь колесничим. Колесничие, пораженные в лицо македонскими стрелами, выпускали вожжи из рук и валились с колесниц.

Где не удавалось задержать взбесившихся коней, македонские ряды расступались, и колесницы мчались дальше, в тыл. Там македонские конюхи хватали коней под уздцы и уводили к себе вместе с колесницами. Но когда эти колесницы успевали врезаться в гущу войска, оставалось много раненых и искалеченных людей.

В неистовой битве победа клонилась то в одну сторону, то в другую. Были мгновения, когда македонцы падали духом, видя перед собою огромную массу персидских войск, и готовы были дрогнуть и сломать ряды. Но Александр, сменивший в битве несколько коней, поспевал всюду: он ободрял своих воинов и криком, и укором, и своим примером, своей неустрашимостью.

Пошла рукопашная сеча, бились мечами и копьями. Бактрийским отрядам удалось прорвать македонский фронт. Но, очутившись у македонцев в тылу, они сразу бросились грабить их богатый обоз.

Тем временем Александр, увидев, что там, где стояли бактрийцы, персидское войско поредело, сразу бросился в тыл ослабевших рядов. Он чуть не попал в окружение, но верные агрианские всадники ударили на персов, окруживших царя.

Тут оба строя смешались - и персидский, и македонский. Теперь два царя стояли в битве друг против друга: Дарий на колеснице, Александр на коне, оба окруженные своими отборными отрядами.

Персы отчаянно защищали своего царя, но Александр пробивался к нему упорно, упрямо, безудержно. Он уже видел лицо Дария, видел, как оно исказилось от ужаса... Опять повторяется Исса, опять валятся вокруг него персидские воины, и кони в его царской колеснице начинают вздыматься на дыбы... Александр все ближе к Дарию. А за спиной Александра напирает его страшная фаланга... Конец! Конец!

Нервы Дария не выдержали - он выхватил акинак, чтобы покончить с собой. Но надежда спастись остановила его руку. Он отбросил кинжал и опять, как при Иссе, первым повернул колесницу и погнал коней. Побежал царь - побежало и войско; никто из военачальников не подхватил командования. Войско распалось на отряды, на племена, которые были бессильны перед накрепко сплоченной армией Александра.

Александр гнал персов, страшась упустить Дария. Ну нет, на этот раз он не уйдет! Его разгоряченный конь летел, закинув голову. А позади еще продолжалась битва.

Воронцова Л. Ф. В глуби веков. М., 1973, с. 145-148.

Войска выходят из повиновения

На этой реке, названной географами Гидаспом (Джхелам), и произошла самая тяжкая битва из всех, какие приходилось выдерживать армии Александра после Гавгамелы. Сражение было даже опаснее Гавгамелы, потому что Александр на какое-то время совсем утратил управление войсками. Шли беспрерывные дожди, Гидасп вздулся и разлился, илистые берега превратились в топь. На восточном берегу реки македонцев поджидало индийское войско с царем Пором во главе. Александр рассчитывал легко сломить сопротивление индийцев - и сделал большую ошибку. Лучшие отряды македонского войска под началом Птолемея, Гефестиона, Кеноса и Селевка переправились на восточный берег, а Кратер остался с резервом на западном берегу. Македонцев встретили две линии боевых слонов, шедших с промежутками в шестьдесят локтей друг от друга. Между ними шли пешие с громадными луками, из которых можно было стрелять лишь с упора. Стрелы этих луков пробивали броню и щиты.

Индийцы стали теснить македонцев. Увязая в грязи, отчаянно бились новые, бактрийские и согдийские, конные лучники во главе с Александром. На помощь им бросились агриане и гипасписты, но остановить напор индийцев не смогли. Боевые слоны индийцев упорно отжимали македонцев к вязкому берегу, а резервы все не подходили. Оказалось, отряд Кратера стоял за протокой и, выйдя на остров, очутился перед вторым руслом Гидаспа, переправиться через который было непросто.

В самый напряженный момент сражения пал конь под Александром. Букефал не был ранен. Просто сердце старого боевого коня не выдержало целого дня битвы в вязкой грязи. Александр, пересев на свежую лошадь, послал против слонов доблестную фалангу, от которой осталось всего шесть тысяч человек. Отважные ветераны пошли в атаку с боевым кличем "Эниалос!" Слоны не устояли перед ударами длинных македонских сарисс, повернули назад и стали топтать собственное войско, совершенно расстроив ряды превосходной индийской кавалерии. Македонцы, потеряв строй, как демоны, погнались за ними. С фланга ударила запасная кавалерия Пора. Фаланга могла бы потерять многих, но подоспевший Александр заставил пехоту построиться и сомкнуть щиты, отбросив конницу. Тут, наконец, подоспел резервный отряд Кратера. Индийское войско побежало. Надо было завершить разгром, но главным боевым силам Александра было не до преследования противника.

С этого дня, в таргелионе третьего года сто тринадцатой олимпиады, македонское войско как бы надломилось... Ужасное побоище на Гидасне, грозные слоны и высокие боевые качества индийского войска совсем обескуражили македонцев...

Внезапно македонским воинам стало ясно, что дальнейший путь бесцелен. Страну, где умеют хорошо сражаться, не взять налетом. Пространства Индии столь велики, что все войско Александра рассеется здесь, оставив свои кости на этих бесконечных холмах. Военная добыча более не прельщала усталое войско. Их непогрешимый и непобедимый вождь зашел слишком далеко и своем стремлении к великому океану, а неизменная удача чуть было не покинула его на Гидаспе. Там армию спасла самоотверженная храбрость фаланги и щитоносцев. На этот раз спасла! А впереди еще более грозные противники. У войска не было больше сил. Македонцы были надломлены страшной битвой и всей этой бесконечной войной. Войско отказалось повиноваться, стояло на своем: путь вперед бессмыслен, надо возвращаться домой, пока еще есть силы для преодоления пройденных просторов.

Ефремов И. А. Таис Афинская. М., 1976, с 419-422.

Речи "за" и "против" Александра

Первым Гефестион, за ним остальные приближенные македонцы и греки стали падать ниц перед Александром по персидскому способу и обычаям.

Однажды за очередным обильным ужином присутствовавшие приближенные наперебой превозносили "божественного" Александра. Роксана, плохо понимавшая греческий язык, почти не принимала участия в разговоре. Александр, захмелевший, одобрительно всех выслушивал и сам произносил хвастливые речи о своих прошлых и будущих победах и подвигах.

Льстец Перитакена обратил внимание Александра на молчание Каллисфена, выглядевшее как вызов и неодобрение среди общего хора похвал Александру. Перитакена предложил Каллисфену произнести речь в честь Александра, надеясь, что Каллисфен откажется и тем докажет отсутствие своей преданности базилевсу.

Каллисфен, всегда державшийся гордо и независимо, нарядный, в выутюженном гиматии и надушенный египетскими духами, точно он был у себя в Афинах, поднялся с ложа, спокойно оправил кудри и произнес речь.

Это была яркая речь о великих достижениях и заслугах Александра, таких, о которых тот даже не подозревал. Он сказал о прогрессивном значении его блистательных побед; о том, что Александр стал посредником и примирителем между Западом и Востоком; о том, что он открыл целым народам пути, по которым до него проходили лишь немногие путешественники; о том, что его походы открыли для народов Запада новый мир идей великих культур Азии; о роковом влиянии его походов на будущую историю народов Азии и Европы. Каллисфен высоко оценил способности Александра как государственного деятеля и военачальника, его Личное мужество и щедро разбрасываемые им благодеяния...

Переводчики посменно переводили речь Каллисфена Роксане. Александр слушал сперва с удивлением и недоверием, потом с пристальным вниманием и, когда Каллисфен закончил свою речь, хотел подозвать к себе и наградить.

Но Перитакена, не показывая, что ой посрамлен, предложил Каллисфену:

- Если ты истинный софист и мастер речи, то покажи нам, что ты можешь с таким же искусством сказать речь о недостатках походов Великого Александра...

- Да, - подхватил Александр. - Скажи такую речь! Я слышу отовсюду одни хвалебные слова. Я приму твою речь "против Александра" как образчик софистики, выслушаю с дружеским чувством и не рассержусь...

И Каллисфен произнес речь обратного смысла.

В ней он указал: отец Александра, царь македонский Филипп, был выше Александра, ибо это он создал сильную армию, объединил Македонию и Грецию, установил новые формы военного строя и этим подготовил и предопределил успех похода, Александра на Восток; не Александру, а его непобедимой армии, его боевым товарищам - грекам и македонцам, прошедшим полмира, - принадлежит слава великих побед и завоевания Азии; как государственный деятель Александр ничего не создал, всюду нес только одно разрушение - он сжег Персеполь, разрушил старые культуры Тира и Сидона, уничтожил десятки городов, величайшие ценности науки и культуры побежденных народов; его "союз Европы и Азии" - это союз победителя и побежденного, раба и господина, союз, основанный на силе победителя и потому обреченный на разрушение вместе с его смертью; своей жестокостью Александр сравнялся с худшими тиранами. Любя на словах греков, он продал в рабство тридцать тысяч доблестных фиванцев и распял защитников Тира за то, что они защищали свою родину; он, всем обязанный эллинской культуре, должен был бы поднять ее еще выше, но вместо этого сам, не будучи эллином (здесь Александра передернуло), он стал изгонять греков и все греческое из своего войска, окружив себя раболепной побежденной персидской знатью и назначая персов на государственные должности; наконец, он надел персидские штаны и атласные туфли и потребовал, чтобы его боевые товарищи целовали ему ноги, как богу! Разве Ахиллес и другие герои древних греков из столь почитаемой им "Илиады" требовали этого? Разве они допустили бы такое падение образа героя?..

Цель провокатора Перитакены была достигнута - взбешенный Александр вскочил. Левую часть лица и плечо передергивало от гнева.

- Теперь я знаю твое истинное отношение ко мне! Наконец ты высказался со всей откровенностью; ты мой самый убежденный враг и достоин казни...

Каллисфен ответил:

- Как философ я согласен принять всякую казнь, но как один из почитателей и учеников лучезарного Феба прошу не лишать меня неба, звезд и солнца, не бросать меня в темный погреб. Лучше сразу казни.

- Я так и сделаю.

Ян В. Г. Огни на курганах. - В кн.: Ян В. Г. Исторические повести. М., 1969, в. 296-298.