VI НРАВСТВЕННОСТЬ, УБЕЖДЕНИЯ

Раздел, в котором собраны высказывания Сухомлинского о воспитании коммунистической нравственности, отчасти повторяет другие разделы. Мы заключим им книгу, но с таким же правом могли бы мы и начать анализ размышлений Сухомлинского с этого раздела, потому что без воспитания коммунистической нравственности немыслимо воспитание в труде, в учении, красотой.

«Решающей стороной коммунистической нравственности являются убеждения. Формирование стойких коммунистических убеждений - одна из главных задач воспитания. Мы должны добиваться, чтобы уже в школе формировалась высокоидейная личность, для которой борьба за коммунизм является высшим смыслом жизни» - эту мысль неоднократно высказывал В. А. Сухомлинский.

Но как добраться до глубины сердца ребенка? Как сделать, чтобы дорогие нам идеи и идеалы стали его идеалами и идеями?

- «Мы говорим детям...», «Мы учим детей...», «Мы хотим, чтобы...» - такие обороты речи встречаются у Сухомлинского на каждом шагу. Но если воспитатель что-то говорит ребенку - значит ли это, что он его именно так и воспитывает? Не остаются ли они каждый при своем: воспитатель - при своих прекрасных словах, а ребенок - при своих привычках?

Но мы уже видели, что Сухомлинский свято верит в воспитательную силу слова. Верит, что великая идея, высокие слова приняты будут школьниками, взволнуют их. Можно было бы сказать, что эта вера основана просто на опыте: за тридцать пять лет работы Сухомлинский убедился, что слово его имеет силу.

Если дети не воспринимают слов воспитателя, то беда обычно бывает заключена не в словах, а в самом воспитателе... «Для ребят идея не отделена от личности,- писала Н. К. Крупская.- То, что говорит любимый учитель, воспринимается совсем по-другому, чем то, что говорит презираемый ими, чуждый им человек. Самые высокие идеи в его устах становятся ненавистными».

Очевидно, это закон: слово имеет силу лишь у того учителя, которого «принимают дети». Быть может, в этом случае слово становится не только словом: все, что говорит учитель, это ведь и поступок его - дети соотносят слово с поступками, поведением учителя; за словом стоит живой пример. А что пример воспитывает- в этом сомнения быть не может.

Таким образом, не только особые воспитательные мероприятия, а простое слово, искреннее, сказанное любимым учителем,- вот путь воспитания нравственности, воспитания чувств, воспитания идейности.

Чему же учил детей Сухомлинский?

Об этом мы прочитаем в последнем разделе книги; сейчас важно заметить, что он старался не просто привить детям те или иные хорошие качества, а создать у каждого ребенка нравственный идеал. Сложная, кропотливая, на годы рассчитанная работа!

«Коммунистический идеал - самый возвышенный, самый человечный, потому что в центре нашего идеала - подлинное счастье общества и личности, свободный труд человека во имя всеобщего блага, свобода от эксплуатации, голода, рабства, войн»,- писал Сухомлинский.

Нравственность - нормы, правила отношений между людьми и отношения к обществу. «Век математики, слышишь на каждом шагу, век электроники, век космоса... Все эти выражения не отражают сущности того, что происходит в наше время. Мир вступает в век Человека - вот что главное»,- пишет он.

«Мир вступает в век Человека» - в этих прекрасных словах выражает Сухомлинский свою веру в торжество коммунизма, в торжество высшей человечности.

«Коммунистические идеи определяют нравственный облик человека, его поведение. Но знакомство с коммунистическими идеями еще не делает человека коммунистом. Решающее значение имеет то, чтобы претворение идеи в жизнь переживалось им как высшая радость, доставляло глубокое личное счастье.

Важнейшей чертой коммуниста является оптимистическое отношение к жизни. Но нет и не может быть оптимизма созерцательного - есть только оптимизм действия, борьбы, стремления к победе»,- пишет он.

Ребенок совершил добрый поступок: кому-то помог, отказался от какого-то удовольствия ради товарища, у которого больна мама... Хорошо это? Для Сухомлинского этого мало. Самое важное - что чувствует ребенок при этом? Счастлив ли он, что сделал доброе? Находит ли он радость в самом делании добра или нуждается в том, чтоб его поступок заметили, отметили, похвалили? Важно вызвать волнение, переживание, связанное с собственным добрым поступком. Иначе воспитание становится формальным, т. е. абсолютно лишенным силы, никаким. Строго говоря, воспитание формальным быть не может - оно просто превращается в ничто (это в лучшем случае) или в некое антивоспитание (в худшем). Сухомлинский не терпел формализма, ненавидел его.

Высоконравственное поведение ребенка складывается из множества множеств отдельных маленьких поступков: из слова, действия, бездействия, из отношения к действиям и словам других... Их все предвидеть невозможно, но есть поступки и отношения, в которых ребенок должен быть тверд: должен знать, что можно, что нельзя, как нужно поступать. «Как грамотный человек читает слово, не останавливаясь мыслью на каждой букве, так для нравственно воспитанного человека благородный поступок не нуждается в логическом обосновании идеи, сущность которой выражает этот поступок. Но как чтение слова невозможно без знания букв, так и нравственная убежденность невозможна без поступков, без нравственных привычек.

Простые нравственные поступки, нравственные привычки - азбука морали. Что с того, что эта азбука выражается в прописных истинах? Где азбука - там и прописи. Увы! Многие ребята именно прописных истин не знают. «Школьник делает плохое не всегда потому, что его учат делать плохое, а чаще всего потому, что его не учат делать хорошее».

Вот этим постоянно и занимался Сухомлинский: учил детей делать хорошее, переживать хорошее.

У иных воспитателей отношение к детям выражается очень просто: «не мешай». Не мешает, не обращает на себя внимание дурным поступком, не нарушает дисциплину (т. е. опять же - не мешает),- значит, все в порядке... Когда же дисциплина нарушена, когда ребенок совершил что-то предосудительное - вот тогда воспитатель начинает реагировать, тогда только ребенок и «проявляется» в его сознании. В этой ситуации даже трудно понять, кто руководит воспитанием, кто дает первый толчок воспитательному воздействию. Чаще всего - ребенок-«нарушитель». Так все дети становятся «нарушителями», ибо те, кто «не нарушает», просто не замечаются учителем.

У Сухомлинского дети всегда перед глазами; он не ждет «нарушений», он воспитывает принципиально иным способом - не на нарушениях азбуки морали, а на ее утверждении; не на дурном, а на хорошем поступке. Он постоянно побуждает к хорошему.

Как приучают детей вставать при входе учителя? Ведь никто не обрушивается на первоклашек: «Вы почему не встаете? Разве вы не знаете, что в школе...» и т. д. Нет, детям сначала объясняют: «При входе учителя надо встать, вот так... При этом старайтесь не стучать крышкой парты...» Потом учитель предлагает: «Давайте попробуем, как у нас получится».

Но ведь и вся наша жизнь в какой-то мере определяется такими простыми правилами; отчего же о них не говорить детям? Отчего не тренировать их в выполнении этих правил?

Так с азбучных моральных истин начинается воспитание. Простые правила человеческого общежития, выработанные народом, азбука морали должны быть усвоены навсегда, стать моральной привычкой - Сухомлинский настаивает на этом. Ребенок должен с детства стремиться делать добро близким, всем людям, приносить им радость, понимать, когда нужно прийти на помощь, когда высказать участие, а когда и промолчать, чтобы не бередить душевные раны человека. Ему должны быть доступны понятия о достоинстве и чести человека. Только на основе этих простых понятий и привычек вырастает «желание быть хорошим»- стремление к нравственному самосовершенствованию.

Учить ребенка так, чтобы у него возникло желание заниматься самообразованием; воспитывать ребенка так, чтобы у него возникло стремление к самовоспитанию,- вот центр всей педагогики Сухомлинского, ее цель, ее ядро. Этой задаче, по существу, подчинены все другие проблемы.

Да, по существу, это и есть задача задач педагогики.

Как же подводит Сухомлинский детей к стремлению «стать хорошим»?

Вновь целый арсенал средств.

Прежде всего, для Сухомлинского нет спора, который издавна ведется в педагогике: нужны ли беседы об этике, так сказать, курс этики, или только в действии, в поступках внушаются ребенку правила коммунистической морали. Он не представляет себе воспитания без постоянных рассказов воспитателя о красивых поступках людей, без объяснения правил коммунистической -морали. Он разрабатывает список этих правил, разрабатывает беседы с детьми о коммунистической этике, составляет хрестоматию маленьких поучительных рассказов, выискивает в книгах, газетах, журналах такие рассказы и истории. Дети должны овладеть не только знанием всех научных и художественных богатств, но и всем этическим богатством человечества. Коммунистическая этика не отрицает весь прошлый опыт людей, а включает его в себя. Коммунистическая этика есть высшая форма этики человечества.

Сухомлинский показывает, как важны в юности возвышенные идеи. Подростки, старшеклассники тянутся к ним. Это психологическая черта ранней юности: тяга к философствованию, к решению «мировых» проблем и некоторое пренебрежение к «земным», будничным де­лам. «Возвышенные идеи тем и ценны в воспитательном отношении, что благодаря им создается единство коллективного и индивидуального, общественного и личного,- пишет Сухомлинский.- Это единство - важнейшее условие правильного воспитания вообще». Но воспринять возвышенные, величественные, красивые идеи борьбы за коммунизм может, разумеется, лишь человек с богатым духовным миром. Его и старается воспитать Сухомлинский.

Лишь убеждением можно воспитать убеждение, говорил когда-то Ушинский, и это правило остается верным сегодня; но сегодня мало одной лишь убежденности, требуется еще и умение убеждать научно... В полной мере относится это к подросткам и юношам; склонность к сомнению, к спору, к проверке слова учителя - у них в крови. Сухомлинский предупреждает, что нельзя рассматривать это свойство подростков как «скептицизм», «нигилизм» и т. д. Здесь надо видеть только одно - желание самому понять, самому прийти к правильному выводу. Когда подросток возражает учителю, он словно просит помощи; он хочет, чтобы это его возражение было снято; он хочет убедиться, он не любит принимать слово на веру. И если учитель уходит от спора, или, того хуже, начинает возмущаться, видит в вопросе «злокозненность», то он фактически отказывает в помощи, оставляя подростка наедине с его сомнениями.

У Сухомлинского много тонких наблюдений над тем, как укрепляются убеждения, идеалы. Вот, например, в социологических исследованиях иногда обнаруживают, что у старшеклассников как будто бы и нет идеала. Их спрашивают: «Какому человеку вы хотели бы подражать?» Ребята затрудняются ответить на вопрос. Может показаться, что великие люди прошлого и настоящего больше не служат им примером, можно сделать отсюда далеко идущие выводы... А на самом деле, как замечает Сухомлинский, в ранней юности ребята сами конструируют свой идеал, он представляется им как набор лучших человеческих качеств и не связывается с каким-то определенным человеком. Идеал для них - цель, это те человеческие качества, которые они хотели бы видеть в себе...

Итак, разговоры, беседы, диспуты в «клубе юных мыслителей». Но больше всего боится Сухомлинский, что разговоры останутся одними только разговорами, превратятся в пустословие. Если ребят взволновало слово педагога, это волнение должно обязательно вылиться в дело, в работу, в поступки, в помощь людям, школе, колхозу. При таком сочетании (слово учителя- взволнованность учеников - совместный труд воспитанников и учителя) у ребят возникает чувство удовлетворения. Они приобретают моральный опыт, опыт высокоморального поведения. Никаких упреков в «болтовне», в склонности философствовать, никаких упреков типа «Вы уже взрослые». Педагог должен создать такие условия, чтобы ребята могли проявить себя, чтобы слово их не осталось только словом. Тогда, кстати, они и получают внутреннее право на слова, на вопрос, на разговоры, на «философствование».

* * *

Один из «секретов» Павлышской школы в том, что воспитателей в ней в 25-30 раз больше, чем числится в штате. Это отцы и матери павлышскнх учеников. Из-вечную проблему «семья и школа» Сухомлинский решает с той же основательностью, что и все другие проблемы. В школьно-семейном нашем воспитании он со всей решительностью ставит на первое место семью, но вовсе не для того, чтобы забросать ее упреками в том, что она, семья, плохо помогает школе. Нет, он просто берет на себя (на школу) ответственность за то, каково ребенку в семье, как его воспитывают. Родители, как мы уже видели, получают чуть ли не высшее педагогическое образование...

Как только входишь в Павлышскую среднюю школу, видишь большой стенд со словами, обращенными не к детям - к матерям: «Мать, помни, что ты главный педагог, главный воспитатель. От тебя зависит будущее общества». И затем идут советы: рассказывай детям родные сказки... Пусть ребенок слышит родную речь из твоих уст... Пусть дети твои любят красоту... Пусть ребенок любит все живое и красивое... Сызмальства приучайте детей к труду... Пусть твой ребенок уважает старость... Когда твой сын пойдет в армию, пусть возьмет с собой горсть родной земли, потому что он идет охранять ее...

А неподалеку другой стенд, с обращением к школьникам: «Берегите ваших матерей!»

И еще один щит: «Без матери нет ни поэта, ни героя»- и на нем портреты матерей Ленина, Тимирязева, Крупской, Гоголя, Чехова, Репина, Зои и Шуры Космодемьянских, Н. Островского, матери двух героев Константиновых, матери Маяковского, Гагарина...

Все - к матери, все - к семье. Школа поддерживает семью, старается укрепить ее, помочь ей в воспитании детей. Школа не станет жаловаться отцу на нерадивость сына, не станет ссорить сына с отцом, в школе не допускают осуждения родителей, далее если они совершили предосудительные поступки (а в селе все известно).

«Любите маму»,- говорит учитель и сразу становится близким ребенку, дружески располагает ребенка к школе.

«Любите маму» - и это напоминание о доме сразу делает школу частью родного мира - дома.

«Любите маму» - школа и дом, семья и школа объединяются в сознании ребенка.

Школа справедливо требует, чтобы семья укрепляла ее, школы, авторитет в глазах детей. Но и семья имеет право требовать от школы, чтобы она укрепляла авторитет семьи в глазах детей.

Сухомлинский постоянно ищет прочную основу в душе самого ребенка, на которую мог бы опереться воспитатель. Собственное достоинство, достоинство семьи, любовь к матери, жалость к ней, уважение - используя эти чувства, Сухомлинский возбуждает в ребенке «стремление стать хорошим». Но если сначала многочисленными вызовами в школу поссорить сына с матерью, если постоянными унижениями, двойками поселить в нем равнодушие к отметке, к слову учителя, то как потом воспитывать его? Призывая ребят любить своих матерей и заботиться о них, воспитатель тем самым решает сразу несколько важных задач. Да и без «задач»: просто это по-человечески само собой разумеется. Уважение к родителям всегда, во все века старались поддержать, а не разрушить.

Сухомлинский все ставит на свое место. Семья есть семья. Взаимопомощь семьи и школы строится на взаимном уважении, без которого воспитание как бы «раздваивается» и обе стороны только вносят разлад в душу ребенка.

Все это, как видите, опять-таки очень просто. И в самом деле, открытие ли, что ребенок должен любить родителей?

Но это высокая простота, «неслыханная простота», по слову поэта. Так художник, пройдя многими трудными дорогами, впадает, «как в ересь», в неслыханную простоту. Так педагог многими сложными и трудными дорогами подводит ребенка к постижению самой про­стой и самой высокой истины: «Долг перед Отечест­вом - святыня человека».