I ВОСПИТАНИЕ, ВОСПИТАТЕЛЬ

Еще все живо, еще тысячи людей могут сказать: «Я учился у Сухомлинского», «А ведь я знал Сухомлинского», «Я переписывался с Сухомлинским», еще в сознании нашем не полностью совершился тот поворот, который необходим, чтобы мы поняли и признали значительность человека, не сразу показавшегося нам выдающимся, чтобы слова его, даже самые простые, такие, какие вроде бы может сказать каждый, приобрели для нас особый вес и заставляли задумываться.

Еще несколько лет назад книги Сухомлинского выпускали тиражом в 9-10 тысяч экземпляров. Сегодня не хватает и стотысячного тиража. Сегодня ссылку на слова Сухомлинского встретишь и в газете, и в статье ученого-педагога, услышишь в простом житейском разговоре: «А Сухомлинский говорил...», «А вы читали Сухомлинского?»

Сухомлинского читают все больше и больше, популярность его неуклонно растет. Но многие очень важные книги Сухомлинского выходили 10-15 лет назад и с тех пор не переиздавались. Статьи его рассыпаны по журналам и газетам.

Нет сомнения, сочинения Сухомлинского будут переиздаваться, и тогда педагогические взгляды его предстанут перед нами во всей своей полноте. И все же, думается, есть нужда и в книге такого рода, как этот сборник. Ее цель - помочь читателю войти в круг идей выдающегося нашего педагога. Для этого и собраны здесь выдержки из главных работ Сухомлинского- по страничке, по абзацу, по строчке... При таком отборе неминуемо нарушаются логические связи между двумя соседними абзацами, и читателю самому придется восстанавливать их.

Пробелы между выдержками - как паузы для обдумывания.

Однако общую логику Сухомлинского мы старались не только сохранить, но и подчеркнуть. Этой цели и служат вступления, предпосланные каждой главе. В них рассказывается о жизни Сухомлинского и в то же время делается попытка хотя бы в общих чертах раскрыть значение высказываний, собранных в соответствующей главе.

Василий Александрович Сухомлинский родился 28 сентября 1918 года неподалеку от Павлыша (это на Украине, под Кременчугом), в селе Омельник; умер он 2 сентября 1970 года - в самом начале нового учебного года. Последняя его работа - годовой план школы на новый учебный год; последние его ученики - шестилетки, с которыми он занимался в созданной им «Школе радости»; последняя его прижизненная статья -в «Правде». Она была опубликована за день до смерти.

Сухомлинский Василий Александрович

Отец Сухомлинского был крестьянин, пахарь, плотник. Дети его, все четверо молодых Сухомлинских - три брата и сестра - стали учителями, все преподавали родной украинский язык и литературу. Старший брат, Иван Александрович, начал работать первым; он был заведующим районе. Нарком просвещения А. С. Бубнов прислал ему в подарок за хорошую работу библиотечку; по еще раньше в доме Сухомлинских был сундучок с книгами, доставшийся от деда со стороны матери.

Летом 1933 года мать проводила младшего сына Василия в Кременчуг. На дорогу она испекла ему несколько лепешек из картофеля и отрубей и дала два стакана жареной сои. С осени 1933 года пришел хлеб нового урожая. Позже Сухомлинский писал: «Не забуду того дня, когда мать передала мне первую хлебину, испеченную из нового зерна. Привез передачу дедушка Матвей, извозчик сельского потребительского общества, еженедельно приезжавший в город за солью и керосином. Хлебина была в полотняной торбе - мягкая, душистая, с хрустящей корочкой...»

Потом дедушка Матвей привозил 16-летнему студенту по хлебу каждую неделю; институтские же талоны на обед, случалось, обменивались на билеты в театр: «Продашь обед - смотришь Островского».

Сначала Сухомлинский подался было в медицинский техникум, но вскоре ушел оттуда, поступил на рабфак, досрочно закончил его и был принят в педагогический институт...

На дневном отделении учился Сухомлинский всего два года; в 1935 году, 17 лет от роду, он стал учителем начальной школы недалеко от родного села. Перевелся в Полтавский педагогический заочником и кончил его в 1939 году. Так получилось, что в список окончивших Полтавский педагогический институт, в котором уже было имя Макаренко, вошло имя Сухомлинского.

Но «каждому из нас, мужчин, надо твердо помнить: у меня две специальности: первая - то ли учитель, то ли агроном, инженер... а вторая у всех одна и та же - защитник Родины». Сначала ушел в армию старший брат, Иван Александрович. Он служил в Туркменистане, на границе. Следом призвали Сергея Александровича. Он участвовал в финской вой­не. Василия Александровича призвали последним. Он попал в Москву в политучилище и, когда началась Отечественная война, пошел на фронт политруком.

Рассказать о том, что пережил и перенес Василий Александрович в годы войны, почти невозможно - он очень мало писал об этом времени своей жизни. Надо сказать, он вообще никогда не писал о своих трудностях и о том, как их преодолевал. Можно подумать, что все ему давалось легко и просто, все выходило само собой. Но надо понять, что перед нами характер необыкновенный. Сухомлинский не рассказывал о своих трудностях потому, что привык справляться с ними сам и терпеть не мог говорить о них вслух,- видимо, ему казалось, что это может быть воспринято как жалоба. Он никогда не старался привлечь внимания к себе как к человеку. Он просто работал. Когда Сухомлинский почувствовал себя тяжело больным, то прежде всего попросил не говорить в учительской о болезнях.

Однажды у одной учительницы случилась беда: муж попал в автомобильную катастрофу. Сухомлинский сделал все возможное, чтобы помочь семье. Но говорить о бедах, болезнях, несчастьях он не любил.

Учителя рассказывают, бывало так: Василий Александрович ведет разговор в своем кабинете, разбирает урок и вдруг побледнеет, схватится за сердце и выйдет из кабинета. Несколько минут спустя возвращается.

- Что с вами, Василий Александрович? - спросят его.

- Молчите, молчите,- только и ответит Сухомлинский и продолжает деловой разговор.

Никто в школе не знал, что он смертельно болен...

...На фронте Василий Александрович был тяжело ранен. Осколки снаряда остались в его груди навсегда. Когда вышел из Увинского госпиталя (это в Удмуртии), он просился на фронт, однако комиссия не могла признать его даже ограниченно годным. Его назначили директором средней школы в Уве. Как только родные места были освобождены, он вернулся на родину и стал заведующим районе.

Однако уже в 1947 году Сухомлинский попросился назад, в школу. Просьбу его удовлетворили, и так Василий Александрович Сухомлинский занял один из самых высоких педагогических постов в нашей стране - пост директора Павлышской средней школы. В то время это была обычная, рядовая школа, к тому же еще и почти разрушенная за годы войны; знаменитой ее сделал Сухомлинский.

«Каждый ребенок был миром - совершенно особым, уникальным»,- записывает Сухомлинский слова, которые мы все не раз слыхали. Мы понимаем, что это так, что это правда: каждый ребенок - совершенно особый, уникальный мир. Но какая пропасть между пониманием этих слов умом и сердцем! Как легко повторять их с кафедры и как трудно познать эту истину и принять ее для живого, сиюминутного поступка! Но только человек, для которого каждый ребенок действительно уникальный мир, только такой человек способен установить тонкие духовные отношения с ребенком, понимать его, чувствовать; только тот и способен воспитывать. «Я глубоко убежден, что наиболее точным определением было бы следующее: процесс воспитания выражается в единстве духовной жизни воспитателя и воспитанников - в единстве их идеалов, стремлений, интересов, мыслей, переживаний»,- пишет Сухомлинский.

И чем больше читаешь Сухомлинского, тем глубже понимаешь, что все его книги и статьи объединяет мысль: для гармонического воспитания и развития человека необходимо пользоваться разумно отобранными гармоничными средствами.

Все стороны воспитания - идейное, умственное, нравственное, физическое, трудовое, эстетическое - для Сухомлинского важны именно в той степени, в какой влияют они на духовный мир ребенка. «Нет в мире ничего сложнее и богаче человеческой личности,- пишет Сухомлинский.- Ее всестороннее развитие, нравственное совершенство - цель коммунистического воспитания. Путь к достижению этой цели так же сложен, как и сам человек».

Известную мысль А. С. Макаренко о том, что в воспитании не может быть «уединенного средства», т. е. что нельзя все задачи воспитания решить одним средством, Сухомлинский развивает, показывая, что не только нельзя пользоваться одним средством, но нельзя хоть какую-нибудь одну сторону из системы воспитания исключить. Упустите что-нибудь одно: воспитание убеждений, воспитание человечности, воспитание трудолюбия, упустите что-нибудь одно, и вы не решите никакой другой задачи.

Воспитание точно отражает жизнь, и оно должно быть полным жизни и от полноты жизни идущим, тогда оно имеет силу.

Школа в Павлыше. Неказистое здание, построенное еще до революции за счет земства; маленькие домики, выстроенные в основном учителями и учениками: узенькие коридорчики, разошедшиеся дощатые полы, небольшие классы.

В общем, не дворец.

И все-таки дворец, настоящий дворец, если под этим словом понимать нечто волшебно-счастливое, а не просто пышное.

Дворец, потому что здесь есть все для детской радости: для радости труда, для радости учения, для радости встретиться со сказкой, сидеть за рулем настоящей машины, убирать свою полоску хлеба, пробовать свой виноград, любоваться чистотой и красотой усадьбы... «У нас летом ни одного бурьянчика вокруг школы не растет, все шелковистое»,- говорят дети.

Павлышская средняя - это и Дворец пионеров, и станция юных техников, и станция юных натуралистов, и детская спортивная школа, и музыкальная школа, и детская библиотека, и детский театр - все детские учреждения, собранные вместе за одним невысоким заборчиком.

Воспитывать на уроках, и только на уроках, невозможно. Так считает Сухомлинский. Воспитатель должен встречаться с учеником и вне класса. Где? Поход и школьный вечер - вот обычные нечастые контакты учителя и ученика. В Павлыше это и поход, и вечер, и совместный труд учителя и ученика. Урок не самоцель: урок должен давать знание, развитие и интерес к чему-то особенному. Внеклассная работа не самоцель: ученик должен найти в чем-то интерес, чтобы разгорелся огонек духовной деятельности, чтобы укре­пилось чувство собственного достоинства, и тогда он будет лучше учиться и, несмотря на отсутствие за­претов и наказаний, не станет списывать. Надо дать ребенку чувство гордости, достоинства, разбудить в нем совесть, чуткость к слову учителя. А для этого надо привести ребенка в Комнату сказок, в музыкаль­ную комнату, в библиотеку, в мастерскую, на опытную делянку...

И главное, надо дать ребенку прекрасных воспита­телей.

Часто спрашивают: «Где Сухомлинский нашел таких учителей, как в Павлышской средней?»

Сухомлинский увидел их в обычных учителях, он их вырастил, он воспитал их.

Впрочем, точно так же можно было бы сказать, что павлышские учителя вырастили Сухомлинского, передали ему свой опыт, поддержали его, помогли ему. Все достижения Павлышской школы явились результатом совместных усилий лучших ее учителей, и многие книги Сухомлинского целиком посвящены описанию их опыта. О себе как учителе и воспитателе, о своем опыте он стал писать примерно после тридцати лет работы.

Нет никаких чудес. Точно так же, как все материальное богатство школы было создано руками учителей и учеников, точно так же и коллектив Павлышской школы создан не особым отбором особо одаренных воспитателей и педагогов, а трудом Сухомлинского и его умением объединять и воодушевлять своих сотрудников.

Установить единые педагогические требования - это одно, такие требования разрабатывались и в Павлыше. Но выработать единые педагогические убеждения- куда более сложная работа. Сухомлинский взялся за нее, отдавал ей большую часть своих сил и добился успеха.

Иногда кажется, что силы его были неисчерпаемы, а запас времени - вдвое или втрое больше, чем у любого человека. О какой бы стороне школьного дела ни заходила речь, всегда видим мы полную отдачу сил, словно эта часть работы - единственная, словно никаких других забот у Сухомлинского не было. Когда разговариваешь с учителями Павлышской школы, то создается впечатление, будто Сухомлинский вообще больше ничем не занимался - только учил учителей. Если он идет на уроки, то на 10-15 уроков подряд, не иначе, и разбирает сначала каждый урок, потом всю «систему уроков» вместе. Если начинает учить молодого учителя, то посещает и разбирает его уроки, составляет для него задания, дает ему - одному! - собственные открытые уроки, готовясь к ним так же, как если бы он ждал сорок учителей, и делает это не год, не два, не три - в течение шести - восьми лет! Если Сухомлинский разговаривает с учителем, то не торопясь, иногда часами; а если берется руководить научной работой учителей, то почти все учителя оказываются авторами научных статей... Да еще в школе издается рукописный журнал педагогических работ учителей, и он его редактор.

Но ведь точно с такой же кропотливостью, серьезностью и абсолютной требовательностью к самому себе он воспитывал класс, создавал и вел все сложное школьное хозяйство, давал уроки, писал книги и статьи, работал с родителями...

И вот один старый павлышский учитель (32 года стажа) задумчиво произносит:

- Я на каждый урок иду с удовольствием...

А что еще надо? Просто, чтобы все учителя шли на урок с удовольствием.

«Три тысячи семьсот страниц в записных книжках, которые я веду всю свою учительскую жизнь. Каждая страница посвящена одному человеку - моему учени­ку...» - пишет Сухомлинский.

Книга педагога - книга судеб. Откроем ее.